На юге традиционно напряженная ситуация в Афганистане, с которым Казахстан, Узбекистан и Россия пытаются выстроить рабочие отношения и создать логистический коридор на юг – в Пакистан и, возможно, Индию.
Китай продолжает экономическую экспансию в Центральную Азию, играя на трех вариантах маршрута "нового шелкового пути" – через Россию, через Казахстан и через Кыргызстан-Узбекистан-Туркменистан. Партнеры нервничают и ревнуют, но Пекин исходит из своих интересов. Ему, как и России, нужна стабильность западных соседей и снижение конфликтности. Последнее китайские официальные лица поговаривают очень четко. Отношения Пекина с Вашингтоном дружелюбием не отличаются. Китай не отменил желания вернуть Тайвань, но воевать явно не собирается. Главным милитаристом региона вновь стала Северная Корея, которую Москва и Пекин поддерживают и с удовольствием наблюдают за нервозностью Вашингтона, Токио и Сеула.
Москва затягивает войну на Украине, как минимум, до президентских выборов в США, когда будет ясно с кем придется иметь дело в случае победы. Реакция демократов непредсказуема, а победа или хотя бы участие в выборах Трампа пока не очевидна.
Нужно понимать, что сама по себе ситуация достаточно выгодна Москве со всех сторон. "Пятая колонна" сбежала. Внутреннее производство оживилось на фоне прекращения оттока валютной выручки. Поток мигрантов от призыва в ближнее зарубежье усилил экономическую и культурную привязанность данных регионов к России – к вящему недовольству Запада и местных националистов.
В то же время мировая экономика показала, что без российского импорта и экспорта живет не слишком хорошо, что породило множество серых схем с участием крупнейших корпораций и элит.
Но потребность Запада в смене российского лидера и его курса никуда не делась. Москва транслирует намерение восстановить не Советский Союз, а скорее империю образца времен Александра III (Николай II, как мы видим, публике не зашел).
Тут, правда, народный запрос на СССР в отличие от элитной РИ, проявляется все активнее, особенно на фоне увлечения ВСУ нацистской символикой.
Напомним, что в основе нынешней войны лежит нежелание стран НАТО признавать право Москвы на стратегическую оборону, право русскоязычных регионов на языковую автономию и гегемонию Москвы на постсоветском пространстве (меморандум Лаврова от декабря 2021 года).
Помимо военной и финансовой помощи Киеву Запад активизировал вливания в группы, которые рассматриваются как возможный противовес российскому влиянию, а именно – либеральных демократов, националистов и панисламистов, а заодно шатать политические режимы, которые не хотят ссориться с Москвой.
Мы прекрасно помним, на чьей стороне выступали эти категории во время январских событий 2022 года в Казахстане, и хотя в приговоре по делу Масимова иностранный след официально не фигурировал, там была статья о государственной измене (впрочем, география политических и деловых контактов экс-главы КНБ и так хорошо известна).
С Запада пытались качать и конфликты в Таджикистане и Узбекистане, но власти оперативно и жестко пресекли сценарии возможного разрастания проблемных зон.
Не случайно все главы государств Центральной Азии на своих регулярных саммитах регулярно осуждают дестабилизирующее зарубежное вмешательство в свои дела и продвигают повестку информационной безопасности.
Тем более, что все (ну, почти все) пытаются стабилизировать Кабул после бегства оттуда американцев.
Для Вашингтона же горячий Афганистан – это, прежде всего, головная боль для Москвы и Пекина.
Юго-западный сосед – Иран – находится в сложных отношениях с Вашингтоном, но активно увеличивает влияние в регионе – на арабском и кавказском направлениях. В Центральной Азии оно не так заметно (рост грузоперевозок, их географию и номенклатуру стороны предпочитают не афишировать). Но кавказское направление очень интересно. Тегеран военно-дипломатическими маневрами давит на Баку и Анкару, пытаясь снизить вероятность новой Карабахской войны, не желая роста турецкого влияния в регионе. А Баку под него подпадает все сильнее.
Армения, которая благодаря Пашиняну проиграла политически и на фронте, сама по себе всех интересует пока только как точка на карте.
Москва в прошлый раз помогла Еревану, но Пашинян не извлек выводов и фактически нарывается на новую войну, в которой явно не в состоянии победить.
Баку активно начал дружить со странами Центральной Азии, а Казахстан недавно высказался в пользу территориальной целостности Азербайджана. Принцип права наций на самоопределение отложен пока в долгий ящик. Да и первый, хоть и базовый, напрягает Пекин, Анкару, Москву и Вашингтон – правда, по разным причинам.
Время принципов, как бы того не хотелось, уходит. На смену идет прагматизм.
Баку для Казахстана – ключевой союзник в логистике. Если у Баку есть на противоположном берегу Каспия альтернатива в виде Туркменбаши, то Астана, желая иметь не только Север-Юг, но и Запад-Восток, старается с Азербайджаном не ссорится (вплоть до оперативного переименования улиц).
Но Баку интересен не сам по себе, а как транзитная точка. Выход на Турцию дает Грузия. Гарибашвили – прагматик, который хочет играть по своим правилам. Несмотря на более прозападный курс Западу грузинский премьер не очень нравится. Он не стал ввязываться в конфликт с Москвой, извлекая из нейтрального статуса свой профит. Гарибашвили посадил "культового" Саакашвили, третирует прозападную президентшу Зурабишвили и даже поддержал "реакционный" статус брака как союза мужчины и женщины.
Грузинское большинство отвечает оппозиции взаимности. В начале года правительство продавило закон об иноагентах, использовав американский образец для троллинга оппозиции. Впрочем, после бурных уличных протестов закон отозвали. Ситуация только успокоилась, как спецслужбы объявили о раскрытии намеченной на осень попытки госпереворота со стороны прозападных сил.
Через Тбилиси идут нефтепровод и железная дорога из Баку в Турцию, и оставлять этот пункт без контроля никто не собирается. Не говоря уже о проблемных для грузино-российских отношениях вопросах Абхазии и Южной Осетии. Казахстан в последние годы активизировал сотрудничество с Грузией (Смаилов встречается с Гарибашвили так же часто, как Токаев с Рахмоном), а казахстанский бизнес вошел уже во второй грузинский порт.
Конечно, можно попробовать протащить маршруты в обход Грузии, но география и экономика такие возможности сильно ограничивают.
Гарибашвили от этого не легче: его явно хотят заменить "стратегические партнеры" (знакомая многим ситуация).
И на выходе коридор Восток-Запад упирается в Черное море, где часть маршрутов идет в порты Украины, Болгарии и Румынии. Недавнее нападение украинских катеров на российскую военную базу в Новороссийске (где одновременно заканчивается нефтепровод КТК) вызвало резкую реакцию Астаны, напомнившую Киеву о роли казахстанско-американской нефти в энергетической безопасности Евросоюза.
Другие порты – это Турция, амбициозный и проблемный "стратегический партнер". Анкара в Центральную Азию сильно пока не лезет: проблемы на Балканах, в Сирии, Южном Кавказе, Северной Африке, трения с США, Россией, Грецией и Францией. Эрдогану тесно в границах собственно Турции.
В Казахстане анонсировано вхождение Анкары в местный военно-промышленный комплекс, впрочем, пока в небольших масштабах. Но вопрос в том, что Турция сейчас олицетворяет не просто экономическое и гуманитарное сотрудничество, а сложный комплект, включающий ценности пантюркизма, панисламизма и лидерство Анкары. Центральная Азия (не вся) изо всех сил с Турцией дружит, но сильно втягиваться не собирается, наблюдая как далеко зайдет роман Анкары и Баку.
Прагматизм национальной политики упирается в сложный клубок чужих интересов, основанных на порой чуждых ценностях и целях.
