Бесспорным мировым лидером продвижения «мягкой силы» являются, конечно же, США. В любой части мира, на любом континенте, спросите молодежь любой страны и её абсолютное большинство скажет вам, что ей нравится Америка и американский стиль жизни, и, в особенности, американская массовая культура: популярная музыка, голливудские фильмы, мода и др. Практически вся молодежь мира хочет попасть в США, остаться там жить, учиться и работать, получить хорошую специальность и высокооплачиваемую работу, короче, найти там достойное место в жизни. Ну, и, конечно, осуществить знаменитую американскую мечту: приехав в Америку без денег, стать миллионером, а ещё лучше миллиардером. Тем более, что все знают такие примеры, когда некоторые известные личности науки, искусства, бизнеса и даже политики, приехали в Америку никому не известными бедными людьми, а потом стали знаменитыми и богатыми.
Несомненно, в плане мощности и притягательности с «мягкой силой» США трудно тягаться. Как это происходит? Да очень просто. Придя в любую страну, Америка сначала открывает инвестиционные фонды, которые спонсируют открытие многочисленных НПО, работающих во всех сферах социальной жизни страны, затем налаживает сотрудничество в области образования, науки и культуры, и, конечно же, старается найти способную молодежь, которую можно послать на учебу в США, начиная с уровня школ, а затем уже колледжей и университетов.
Например, как это было на Украине? Как утверждают некоторые российские эксперты, за тридцать лет независимого развития Украины, Россия, стремясь поддерживать с нею дружеские отношения и добиваясь от неё хотя бы нейтрального, внеблокового статуса, вложила в экономику Украины более тридцати миллиардов долларов. Каким образом? Поставляя Украине все виды углеводородного сырья (газ, нефть, мазут, уголь и др.), другое сырье (металлы, древесина и др.), по специальным ценам, с большой скидкой. Заключая с украинскими олигархами самые нужные для их обогащения сделки. Давая Украине кредиты на очень льготных условиях, на длительный срок и под очень низкие проценты. Более того, когда шёл распад СССР, Россия, как его правопреемник, (особенно в области ядерного вооружения), взяла на себя все долги Украины. Россия всё время пыталась поддерживать в Украине якобы пророссийские режимы, вспомним хотя бы того же Януковича. И каков результат? Ответ: на Украине уже год идёт СВО.
А тем временем, за тот же самый период, Америка вложила всего пять миллиардов долларов. Но как? США создали на Украине специальные фонды и НПО, через которые они отбирали школьников для учёбы в школах США. Украинские дети целый год жили в американских семьях, у них появлялись американские «мама» и «папа». Какой-то части детей в Америке не понравилось, кто-то из детей отнёсся к жизни и учёбе в США достаточно спокойно, но очень многим детям всё там понравилось. И они хотели бы вернуться в Америку, чтобы продолжить учёбу и, может быть, в перспективе, остаться там жить. Таких детей подмечали и в дальнейшем старались отправить их на учёбу в колледжи и университеты США с помощью различных НПО и фондов. И когда такие повзрослевшие дети, ставшие выпускниками американских ВУЗов и даже поработавшие в США, возвращались в Украину, то они уже попадали в поле зрения американского посольства, и тех же НПО, и фондов. Им старались помочь с трудоустройством, а также в росте по карьерной лестнице, особенно в государственных учреждениях и в бизнес-структурах Украины. Вот так, постепенно, на протяжении тридцати лет на Украине, (кстати, и в Казахстане) среди государственных чиновников среднего и высшего звена, а также среди менеджеров крупного бизнеса, не говоря уже о представителях науки и искусства, появилось много сторонников США, разделяющих американские ценности и образ жизни, которые теперь продвигают интересы Америки на Украине. Вот это и есть классическое проявление «мягкой силы» США!
Прежде чем перейти к разбору такого явления как «мягкая сила», надо сначала разобраться с понятием «гибридная война». Наиболее характерной особенностью современной эпохи является широкое распространение так называемых «гибридных войн». Сейчас этот термин широко распространён в СМИ и социальных сетях. Однако мало кто, даже из профессиональной среды политиков, дипломатов, общественных деятелей, журналистов и блогеров, может чётко сформулировать, что же означает понятие «гибридная война», в чем заключается феномен гибридной войны, и, тем более, сможет чётко перечислить все элементы гибридных войн. Так же это такое – гибридная война?
Гибридная война (англ. hybrid warfare) — это особый вид враждебных действий «нападающего государства» на «государство – противник», при котором не используются классические методы войны. Военные действия могут вообще не вестись и формально гибридные войны могут протекать в мирное время. Вместо открытой войны противник подавляется целым набором специально разработанных методов и тайных операций. Инструментарий весьма широк: это может быть организация и поддержка различных НПО и НКО; это может быть организация и поддержка так называемых «цветных революций»; это может быть организация и поддержка государственных переворотов военными; это может быть организация и осуществление скрытых диверсий и террористических актов; это может быть организация кибервойны, когда на фоне непрерывных хакерских атак, в электронные системы управления государственных структур и жизненно важных экономических объектов «государства – противника» внедряются вредоносные вирусы, (а порой и полностью перехватывается управление этими объектами); это может быть организация и поддержка повстанцев или партизан; это может быть и многое, многое, многое другое.
На мой взгляд, наиболее удачное определение термина «гибридная война» дал профессор И. Н. Панарин: «Гибридная война – это совокупность методов военно-силового, политико-дипломатического, финансово-экономического, информационно-психологического и информационно-технического давления». Сюда же, по И.Н. Панарину, входят и технологии «цветных революций», экстремизма и терроризма, тайные операции спецслужб, использование силовых структур специального назначения, формирование публичной дипломатии и военных сил под специальные операции. Причём, все эти мероприятия осуществляются по единому плану органами государственного управления, военно-политическим блоком, (в первую очередь, представителями ВПК), «нападающего государства», или же в интересах ТНК.
Главная цель любой гибридной войны – это частичная или полная дезинтеграция «государства – противника», качественное изменение его внутреннего и (или) внешнеполитического курса, замены его руководства на лояльные режимы и нужных чиновников, установление над такой страной идеологического и финансово-экономического контроля, хаотизация такого государства и его подчинение диктату и, в идеале, внешнему управлению со стороны нападающего государства или ТНК.
Перечислим, (по И.Н. Панарину), основные технологии гибридной войны:
- Дезинформация
- Информационно – психологическое давление
- Использование социальных сетей и СМИ
- Кибервойна – хакерские атаки
- Нарушение функционирования критически важной инфраструктуры
- «Цветные революции»
- Финансово-экономическое давление
- Военно-политическое давление
- Незаконная и нелегальная миграция
- Экстремизм
- Терроризм
- Наркотрафик
При анализе этих технологий можно сразу заметить, что умелое сочетание правды, полуправды и лжи, вовремя вброшенная дезинформация, постоянное информационно-психологическое давление, воздействие через социальные сети и СМИ имеют главную цель: овладеть умами и настроениями людей, манипулировать ими и, в конечном итоге, полностью склонить их к точке зрения «нападающей страны» – вот это всё это и есть проявления «мягкой силы».
Каковы же основные фронты гибридной войны? Давайте их перечислим:
Первый фронт – это «агенты влияния». Это те люди, у кого имеется недвижимость или иные активы за границей, (и не обязательно только в условных «странах Запада»), а также те, у кого там учатся или живут их дети и семьи. И такие люди есть сверху донизу: от членов центрального правительства, региональной власти и депутатов до рядовых граждан.
Сюда же входят люди, мировоззрение которых было сформировано под влиянием деятельности различных западных фондов – это активисты и участники спонсируемых этими фондами организаций (НПО, НКО), или же просто читатели тех журналов и интернет-ресурсов, которые спонсируются подобными фондами, (обычно культурно-просветительского, образовательного, политического, социального, экономического, экологического характера).
Сюда же входят люди, мироощущение которых сформировано под влиянием «западных ценностей и стандартов потребления». Это когда говорят: «я никому ничего не должен», но «вы мне обязаны». У них социальных сил поменьше, но таких людей в обществе больше всего.
Не трудно заметить, что все эти «агенты влияния» целиком и полностью формируются именно с помощью «мягкой силы».
Второй фронт – это «пояс напряжённости». Например, в случае Российской Федерации – это Украина, Молдова, Закавказье, Казахстан, и далее – как получится. Цель ясна: создание вокруг России «пояса напряжённости» путём ухудшения отношений этих стран с Россией, провоцирования в этих странах всплесков русофобии, и, (в идеале), способствование росту в этих странах проявлений радикального национализма, религиозного экстремизма, этнофашизма и неонацизма. Тут всё понятно.
Кстати, обычная война в состав гибридной войны тоже может входить, но с одним важным уточнением – она может быть наполовину, (или даже больше), не реальной, а виртуальной. Но для нападающей страны это не важно. Для неё важное другое: чтобы люди во всём мире искренне верили, что война идёт, и что главный виновник этой войны – это именно Россия. Конечная цель такой гибридной войны – убедить все страны мира, что Россия не имеет права на существование и она должна быть расчленена на десятки мелких государственных образований, а её ресурсы должны быть захвачены.
Третий фронт – это финансы и экономика. Например, в случае России – это не прекращающийся вывод денег за рубеж через торги на биржах в рамках либеральной модели экономики. Россия никак не может заняться полноценным замещением импортных товаров силами собственного производства, потому что до сих пор не может инвестировать в производство рубли. Этому мешает Центробанк России, который всё ещё находится под внешним управлением. Кредитная политика Центробанка России не даёт возможности отечественным производителям брать кредиты по низкой кредитной ставке и на длительный срок.
Четвёртый фронт – это «климатическое соглашение». Тут наступление гибридной войны идёт примерно по следующей риторике: «Если вы не будете нас слушаться, то есть сворачивать производство, сворачивать добычу ископаемых, сворачивать экспорт своих товаров и, главное, если не будете платить «углеродный налог», то тогда все люди умрут. Неужели Вы не понимаете?! Все люди в мире умрут из-за вас!».
Нетрудно заметить, что успехи на этих четырех фронтах гибридной войны достигаются именно с помощью различных методов «мягкой силы».
В любой гибридной войне её центральным ядром является информационная война, в рамках которой и действует «мягкая сила». Впервые термин «мягкая сила» (soft power) появился в 1990 году. Его ввёл в оборот профессор Гарвардского университета Джозеф Най в своей книге «Bound to Lead: The Changing Nature of American Power». Впоследствии, в 2004 году он развил данное понятие в своей книге «Soft Power: The Means to Success in World Politics» и в статье «Мягкая сила» и американо-европейские отношения».
Многие ученые указывали на то, что Джозеф Най не дал четкой формулировки, что же такое «мягкая сила», в чём её цели и задачи, каковы её ресурсы и инструментарий, не описал образцовый пример «мягкой силы» какого-либо государства.
В ответ Най возражал им, что, в принципе, не может существовать некая единая универсальная концепция «мягкой силы», так как каждое государство неповторимо, поскольку имеет свою уникальную историю, культуру и традицию. Поэтому у каждого государства будет свой индивидуальный набор ресурсов для формирования «мягкой силы», эффективность которой будет зависеть от исторического опыта этого государства в области внешней политики, от того какие цели и задачи преследует государство, на кого хочет воздействовать своей «мягкой силой» это государство и т.д. и т.п.
Джозеф Най дал термину «мягкая сила» своё определение: «Мягкая сила» – это способность получать желаемые результаты в отношениях с другими государствами за счёт привлекательности собственной культуры, ценностей и внешней политики, а не принуждения или финансовых ресурсов». Еще одно популярное определение «мягкой силы» звучит так: «Мягкая сила» – это способность заставить своего партнёра хотеть того же, что и ты».
Третье определение термина «мягкая сила» Джозеф Най даёт в другой своей книге «Будущее власти»: «Мягкая сила» – это способность влиять на другие государства с целью реализации собственных целей через сотрудничество в определённых сферах, направленное на убеждение и формирование положительного восприятия».
Кстати, некоторые конспирологически настроенные политики и общественные деятели России утверждают, что ещё в пятидесятые годы прошлого столетия основные цели и задачи американской «мягкой силы» были сформулированы руководителем ЦРУ Алленом Даллесом в так называемом «Плане Даллеса. Сутью этого плана – уничтожение СССР и моральное разложение советского народа. Обсуждение вопроса, реально ли существовал такой документ или это выдумка, не входит в задачи данной работы. Тем не менее, на мой взгляд, уместно вспомнить известную шутку: «План Даллеса не существует, но действует», ибо в каждой шутке есть доля правды.
Итак, согласно концепции Джозефа Ная «мягкая сила» государства состоит из трёх основных ресурсов: культуры, политических ценностей и внешней политики.
Говоря о ресурсах «мягкой силы» с точки зрения культуры Джозеф Най отмечал, что наиболее важны именно те компоненты культуры, которые привлекательны и притягательны для людей. При этом он четко разделял культуру на массовую культуру, популярную среди широких слоёв населения и на высокую культуру, предназначенную для элиты.
Такие компоненты высокой культуры, как классическая литература и поэзия, живопись и скульптура, классическая музыка, театры и музеи не предназначены для широкой аудитории. Но они могут быть успешно включены в стратегию «мягкой силы» для элит зарубежных стран. К тому же, не в каждой стране высокая культура достаточно развита в силу особенностей исторического развития, существования религиозных запретов или особых политических установок.
Напротив, массовая культура предназначена для самых широких кругов населения всего мира. Например, известный политолог Збигнев Бжезинский отмечал, что американская массовая культура, несмотря на её некоторую примитивность, чрезвычайно притягательна для простых людей, особенно для молодёжи всего мира, ввиду несложности своего содержания и доступности для понимания даже среди совершенно не образованных людей.
Переходя на рассмотрение ресурсов «мягкой силы» с точки зрения политических ценностей, Джозеф Най подчёркивал, что очень важно совпадение декларируемых государством ценностей с проведением им соответствующей внутренней политики. Иными словами, слова должны совпадать с делами. То есть в сущностном контексте концепции «мягкой силы» политическое лицемерие правительства может полностью дискредитировать государство. В своей статье «Мягкая сила и американская внешняя политика» Джозеф Най прямо указывает, что «проблемы с «мягкой силой» возникают тогда, когда мы не воплощаем в жизнь наши собственные идеалы».
Такой важный ресурс «мягкой силы», как внешняя политика может быть эффективной, если она является легитимной, когда она получает одобрение со стороны других государств – участников международных отношений через исторически сложившиеся международные институты дипломатии, финансов, торговли и других форм международного сотрудничества. Джозеф Най пишет: «Когда наша политика представляется в глазах мировой общественности легитимной, наша «мягкая сила» возрастает».
Он также указывает и на другие инструменты, использование которых делает «мягкую силу» государства более успешной: это публичная дипломатия; радио и телевидение; программы обменов школьниками, студентами, стажерами, аспирантами, учеными; содействие социальному и экономическому развитию различных стран, помощь в ликвидации последствий стихийных бедствий, сотрудничество между вооруженными силами и др.
Джозеф Най даёт такое определение публичной дипломатии: это «инструмент, который используют для мобилизации ресурсов с целью взаимодействия и привлечения в большей мере аудиторий зарубежных государств, чем их правительств». Публичная дипломатия работает через радио- и телевещание, через социальные сети интернета, через экспорт продуктов культуры, через проведение обменов школьниками и студентами, стажёрами и аспирантами, учёными и представителями искусства. При этом, он отмечает, что при реализации интернет – проектов публичной дипломатии нужно помнить, что во многих государствах, которые представляют для США стратегический интерес, подобные интернет –проекты в основном затрагивают именно элиты этих государств, так как широкие слои населения в развивающихся странах практически не имеют доступа к Интернету. Най также указывает, что публичная дипломатия – это именно инструмент внешней политики, а не панацея для решения имиджевых проблем государства.
Важно также отметить, что Джозеф Най считает, что одним из самых эффективных инструментов «мягкой силы» являются программы профессиональных и академических международных обменов. Так, в 2007 году, в докладе Центра по международным и стратегическим исследованиям, накануне президентских выборов, он призывал будущего президента США кардинально увеличить такие международные обмены, а также существенно расширить «Программу для визитов иностранных лидеров» (International Visitor Leadership Program) Государственного департамента США, которую прошли около 200 бывших и действующих лидеров иностранных государств.
Джозеф Най в своей статье «Становиться умнее, сочетая мягкую и жёсткую силу» утверждал, что США смогут сохранить свои лидирующие позиции на мировой арене, если Америка возобновит свои инвестиции в те общественные блага, в которых так нуждаются люди различных государств, (также как и их правительства) во всех уголках нашей планеты.
Он также подчёркивал, что «мягкая сила» любого государства будет максимально эффективной только в том случае, если в её основе лежит комплексная стратегия, которая включает в себя: «всесторонний и глубинный анализ международных отношений, в которой чётко определены зарубежные целевые аудитории, поставлены конкретные цели и выработаны соответствующие инструменты». Данная стратегия может быть реализована только в форме диалога с партнёрами. Эта комплексная стратегия должна содержать интересный культурный и политический месседж, а также привлекательную социально-экономическую модель.
Кроме того, Джозеф Най указывает на «критически важный элемент, без которого все усилия по продвижению собственной «мягкой силы» бесполезны – это нарратив, который должен красной нитью пронизывать внешнюю политику международного актора (участника). Под понятием «нарратив» понимается некий набор идей и представлений о мире и о происходящих событиях в этом мире, которые актор представляет мировому сообществу как наиболее верные (по его мнению) идеи и представления, и через которые он интерпретирует события в мире». В своей статье «Более умная супердержава» он утверждает, что в современном мире каждое государство, каждый участник международных отношений должен иметь свой собственный нарратив.
Далее, определив ресурсы для формирования «мягкой силы» и нарратив, важно также определить тех акторов, которые могли бы взять на вооружения инструменты «мягкой силы». Дело в том, что после окончания холодной войны и распада СССР, произошла глубинная трансформация системы международных отношений: на мировую арену вышли те акторы (участники), у которых ранее не было возможности влиять на международные отношения и ход мировой истории. Это, прежде всего, крупные транснациональные корпорации, авторитетные международные общественные организации, а также влиятельные международные и национальные научные центры.
По мнению Джозефа Ная, это связано с ростом экономической взаимозависимости государств, с усилением активности транснациональных корпораций, с подъёмом национализма в слабых государствах, с распространением технологий, с изменениями для государств политической повестки дня, с революцией в информационных процессах, а также с ростом коммуникаций в развивающихся государствах.
Вместе в тем, Джозеф Най не считает, что государства, как таковые, потеряли своё влияние в международных отношениях. Он по-прежнему отводит им лидирующую роль. Но отрицать растущее влияние и мощь негосударственных акторов тоже сложно. Поэтому он пишет: «Зависимость от информационных систем поддержки экономической и военной деятельности создаёт новые точки уязвимости для крупных государств, которыми могут воспользоваться негосударственные акторы».
Таким образом, по Наю можно утверждать, что государства уже не могут монопольно использовать «мягкую силу». Например, крупные деятели культуры, которые независимы от государства, могут вполне самостоятельно общаться с аудиториями зарубежных государств и их деятельность является важным компонентом «мягкой силы» государства. Конечно же, речь идёт только о представителях культуры свободных демократических государств, ибо в авторитарных и тоталитарных государствах свобода деятельности служителей культуры весьма ограничена. Но, с другой стороны, Най указывает, что публичная дипломатия всё ещё остаётся в сфере влияния государства.
Интересно также отметить, что в концепции «мягкой силы» заложены и некоторые парадоксы. К примеру, можно ли считать сферу экономики или экономическую модель развития государства «мягкой силой»? Ведь экономическая помощь – это «мягкая сила», а экономические санкции – это, вне всяких сомнений, «жёсткая сила». Но, в то же самое время, предлагаемая модель успешного экономического развития государства, безусловно, будет мощным ресурсом «мягкой силы».
А военная сфера? Военная мощь, угроза применения военной силы, проведение военных учений на границе с вражеским государством – всё это, конечно же, «жёсткая сила». А вот совместные военные учения, программы военного сотрудничества, обучение военных специалистов, помощь в хорошей организации армии, снабжение оружием и военной техникой – всё это мощные ресурсы уже «мягкой силы». Впрочем, Най никогда и не отрицал, что нужна и «жёсткая сила». Он считал, что при определённых международных обстоятельствах необходимо применять не только «мягкую», но и «жёсткую силу».
Кстати, говоря о «жёсткой силе», необходимо вспомнить, что в 2003 году Джозеф Най ввёл ещё один термин – «умная сила». Он дал такое определение «умной силы» – это баланс во внешней политике «жесткой» и «мягкой силы». Более подробное определение Най дал в своей статье «Умная сила: в поиске баланса между жесткой и мягкой силой»: «умная сила» происходит от понимания того, что «мягкая сила» не обязательно лучше «жёсткой силы», и что обе эти силы должны быть взаимодополняющими компонентами эффективной стратегии».
Как уже указывалось выше, концепция Джозефа Ная критиковалась учёными из-за того, что он не дал чёткой формулировки критериев оценки «мягкой силы», чтобы можно было адекватно оценивать её эффективность. Поэтому и сейчас важно изучать те или иные параметры, которые могут указывать на эффективность «мягкой силы». Надо также отметить, что Джозеф Най обращает внимание на важность понимания того, что, (как и в любой стратегии), у стратегической политики «мягкой силы» могут быть как краткосрочные, так и долгосрочные цели. Однако, в отличие от политики «жёсткой силы», при применении политики «мягкой силы» могут наблюдаться отложенные эффекты и результаты её применения могут проявиться в отдалённой перспективе.
Также одним из важных критериев эффективности «мягкой силы» может быть так называемый «нобелевский показатель» – то есть количество нобелевских лауреатов из того или иного государства. Так, Джозеф Най указывает на то, что США лидируют по количеству лауреатов Нобелевской Премии в области физики, химии, биологии, медицины и экономики. Аналогичным критерием эффективности «мягкой силы» может служить также количество известных поп-звёзд мирового шоу-бизнеса. США также лидируют по количеству таких музыкальных поп-идолов.
Другим очень важным параметром эффективности «мягкой силы» могут служить результаты различных обменных программ. Однако здесь играет роль не столько количество участников этих программ, а те профессиональные достижения, которых они добились. Иными словами, какие командные высоты в политике или бизнесе заняли участники этих программ. И в этой области также лидируют США – более двухсот выпускников программ обмена являются действующими или бывшими лидерами государств и капитанами бизнеса, среди них Анвар Саадат, Гельмут Шмидт, Маргарет Тэтчер и др.
Так же одним важных параметров эффективности «мягкой силы» является привлекательность для других государств предлагаемая модель развития в социально-экономической и политической области. Однако, по мнению Джозефа Ная, самым важным параметром оценки эффективности политики «мягкой силы» является позитивное восприятие «мягкой силы» широкими аудиториями зарубежных государств. Поэтому каждый международный актор (участник) должен внимательно следить за опросами общественного мнения, проводящимися в тех государствах-партнёрах, на которых оказывается влияние «мягкой силы». Именно эти социологические опросы дают объективную картину восприятия внешнеполитической деятельности государства.
В каждом государстве формируется своя неповторимая «мягкая сила». Контент «мягкой силы» каждого конкретного государства зависит от её экономических, политических и социокультурных особенностей.
К примеру, национальные разновидности «мягкой силы» различных акторов (государств) можно назвать следующим образом:
- Доминирующая мощь США (dominant power of the USA);
- Привлекательная сила Европы (attractive power of Europe);
- Мудрая сила Китая (wise power of China);
- Утончённая сила Индии (sophisticated power of India);
- Мистическая сила Востока (mysterious power of the East).
Об эффективности «мягкой силы» того или иного государства можно также судить по результатам рейтингов «мягкой силы». Один из самых популярных рейтингов «мягкой силы» ежегодно составляется британским журналом «Monocle». Россия не вошла в список тех 25 государств, чья «мягкая сила», по мнению авторов этого рейтинга, является развитой. А в другом рейтинге, составленном лондонским Институтом по управлению (Institute for Government), The New Persuaders III – A 2012 Global Ranking of Soft Power, Россия заняла лишь 28-е место.
Представляется также весьма целесообразным внимательно изучить опыт тех государств, которые обладают наибольшими ресурсами «мягкой силы», согласно вышеуказанным рейтингам, а именно: США, Соединённое Королевство Великобритании и КНР. И хотя Китай занимает лишь третье место после Америки и Англии, изучение его опыта может быть очень полезно именно для наших постсоветских республик, так как КНР является восточным государством. А, как известно, на Востоке, (впрочем, как и в России), именно государство играет главную роль в формировании «мягкой силы». Поэтому опыт Китая наиболее удобен для России, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана и других государств бывшего СССР.
«Мягкая сила» оказалась очень удобным инструментом для внешней политики США. Поэтому не случайно ей было быстро найдено место в системе приоритетов национальной стратегии США и даже сформулировано её официальное определение: «Мягкая сила» – это комплекс дипломатических, экономических, политических, военных, юридических и культурологических инструментов не силового воздействия на обстановку в иностранных государствах в целях оказания на неё влияния, отвечающего национальной безопасности США». Заметьте: в этом определении присутствует слово «военных», т.е. сила то мягкая, но с автоматом наизготовку.
«Мягкая сила» сегодня, как никогда прежде, активно используется Западом как главный инструмент их политики в мире. Это очевидно. Провоцирование и умелый подогрев нестабильности в зонах стратегических интересов США и НАТО, широкое тиражирование небылиц, выдумок и откровенной лжи западных политиков об агрессивности России, её угрозе для безопасности Европы и мира в целом – всё это в избытке можно наблюдать на полях гибридной войны. В республиках Закавказья и Средней Азии активно насаждается мнение, что Россия – это колонизатор. Естественно, при этом умалчивается, сколько сил средств Россия вложила в развитие этих государств в советский период. Кстати, когда спрашиваешь американцев, а что же США вложили в развитие коренных народов Северной Америки – индейцев, то они, как правило, уходят от ответа и переводят разговор на преимущества американской демократии, образа жизни, образцов науки или культуры.
Под прикрытием заявлений о российской «угрозе» США вводят всё новые антироссийские санкции, прорабатывают новую стратегическую концепцию мгновенного глобального удара (Prompt Global Strike). Таким образом, военная сила Америки постоянно толкает перед собой «мягкую силу», а «мягкая сила», в свою очередь, готовит обоснования для прихода вслед за ней американской военной силы.
Это и есть та самая «гибридная война», о которой так много говорят сегодня. Но это не должно вводить в заблуждение относительно пределов и возможностей использования «мягкой силы». Настоящая, грубая, то есть военная сила всегда стоит наготове. В такой ситуации любое государство, не обладающее хотя бы минимальным уровнем самодостаточности и военным потенциалом, не может рассчитывать на защиту своего суверенитета и проведении собственной независимой политики.
Стратегия «мягкой силы» напрямую связана со стремлением США привлечь к решению своих стратегических задач как можно больше союзников и зависимых партнеров. Это стремление прослеживается и в попытках Вашингтона сделать инструментами своей политики и стратегии различные экстремистские организации, в том числе религиозного и террористического характера. Необходимо всегда помнить, что «мягкая сила» сразу же становится жёсткой, как только это нужно Западу.
При этом, с введением в международную практику «мягкой силы», в отношениях между странами, ничего не изменилось. Разве что они стали ещё более непредсказуемыми и коварными. В остальном же, как было стратегическое противостояние крупнейших стран мира, так оно и осталось. Никуда не делось и экономическое соперничество, превратившееся в орудие разрушения, а не в инструмент честной конкуренции. Идеологическое противоборство также никуда не исчезло, став при этом ещё более жёстким и агрессивным, с прямыми попытками вмешательства одних стран во внутренние дела других стран («цветные революции», деятельность оплачиваемых из-за рубежа разных НПО и НКО, хакерские атаки и т.п.). Неизменными остаются и национальные интересы крупнейших государств мира, которые определяют существующий миропорядок и общий баланс сил в мире. И так в любой сфере общественной жизни: в образовании и науке, в культуре и искусстве, в спорте и др.
Каковы же в таком случае реальные предназначение и роль «мягкой силы», если она не убирает острое соперничество между странами и вмешательства сильных стран во внутренние дела слабых стран?
Поиск ответа на этот вопрос приводит к выводу, что «мягкая сила» в её западной интерпретации – это лишь «дымовая завеса», прикрывающая неуёмное стремление США к мировому господству. За ней не просматривается стремления к сотрудничеству. В ней видны лишь действия США по утверждению себя, как единственно достойного для остального мира образца демократии, правовой непогрешимости и справедливости, как защитника прав человека и экономических свобод, как борца с коррупцией в других странах и т.д. и т.п.
Необходимо всегда помнить, что «мягкая сила» США и их союзников – это их главный инструмент давления и принуждения, который настроен на оказание политического и экономического давления на любые неугодные страны и их политические режимы, на введение против них санкций, на организацию против таких «государств – объектов» гибридных войн, на дестабилизацию обстановки в любой точке мира, где они посчитают это необходимым и возможным.
Конечно же, «мягкая сила», (в её чистом понимании), является показателем мощи и авторитета государства. И далеко не все государства могут обладать широким спектром «мягкой силы». Ведь для этого надо обладать достаточной экономической мощью, высокими достижениями в области образования, науки и искусства.
Таким образом, «мягкая сила» стараниями США и их сателлитов в Евросоюзе и НАТО превратилась в главный инструмент американской бюрократии и транснациональных монополий, которые с остервенением борются за сохранение своего контроля над миром. В результате, роль «мягкой силы», как главного инструмента гибридных войн, в будущем будет только усиливаться.
Что же касается Кыргызстана, то среди стран Центральной Евразии он является основной площадкой, можно сказать главным полигоном, на котором экспериментируют и конкурируют «мягкие силы» основных геополитических игроков: России, Китая, Турции, США и др. При этом, эти страны проводят как конструктивные, так и деструктивные векторы приложения своей «мягкой силы». Надо также отметить, что каждая из них прилагает свою «мягкую силу» в предпочтительной для неё области: Россия – преимущественно в военно-политической и экономической, Китай – в экономической, Турция – в образовательной и культурно-исторической, а США – в области внедрения образцовых элементов западной демократии, в сфере образования и науки, в области привития кыргызской молодёжи американской массовой культуры, музыки, телевизионных программ, голливудских фильмов, идеологии ЛГБТ и др. Кто же выиграет? Это покажет ближайшее будущее.
Бактыбек Саипбаев, аналитик