Иран стал полноправным членом Шанхайской организации сотрудничества. Спецпредставитель президента России по делам ШОС Бахтиер Хакимов вообще сказал недавно, что число желающих вступить в Шанхайскую теперь уже «девятку» только растет. Все это, разумеется, порождает закономерный вопрос: что дальше?
От Запада к Востоку
На первый взгляд может показаться, что Ирану ШОС нужнее, чем наоборот. Тем более что сразу после церемонии принятия Ирана, его президент Ибрахим Раиси заявил:
«Полное членство в этой важной организации обеспечит Иран условиями для коллективной безопасности, возможностями для устойчивого развития экономики, для обеспечения суверенитета в большей степени, чем это было раньше».
В свою очередь, посол Ирана в Китае Мохсен Бахтияр сказал:
«Активно участвуя в инициативах ШОС, Иран может использовать свое географическое преимущество, чтобы стать жизненно важным транзитным узлом и способствовать торговле между Востоком и Западом».
И в самом деле: Иран слишком долго — с самой революции аятоллы Хомейни — фактически жил в международной изоляции. Поэтому многие процессы как в мире, так и в регионе проходили без него. Теперь Иран хочет быть не пассивным наблюдателем, а полноправным игроком. Не менее важно для Тегерана и показать Западу, что Иран — не изгой, каким его пытаются представить в Вашингтоне, Лондоне или Брюсселе.
Итак, Иран вошел в игру. Главное теперь — чтобы он, как, впрочем, и все остальные страны «Шанхайского альянса», играл не в игрока, а именно в игру. В этом случае перспективы что у Ирана, что у ШОС выглядят вполне грандиозными…
И здесь надо отметить два момента.
Первый: всю процедуру вступления Ирана в ШОС — от подачи заявки до принятия — можно считать первой крупной внешнеполитической победой президента Раиси. Второй — более спорный. Может показаться, что вступлением в ШОС, Иран решил больше не играть по правилам Запада. Об этом в дни Нью-Делийского саммита ШОС писали и некоторые эксперты. Впрочем, начиная с 1989 года только один президент Ирана был последовательным противником Запада — Махмуд Ахмадинеджад. Который, кстати, первым среди лидеров Ирана основой своей внешней политики назвал «взгляд на Восток». Все остальные президенты Ирана, начиная с Али Акбара Хашеми Рафсанджани (1989-1997 годы), сотрудничество с Западом в той или иной форме одобряли.
Что касается президента Раиси, то как-то раз, отвечая на вопрос журналиста о своей внешней политике, он сказал:
«Приоритетом является установление взаимовыгодных связей со всеми странами, кроме Израиля».
То есть, однозначной позиции по вопросу «дружить с США или враждовать, у Тегерана, за единичным случаем, до сих пор не было. Однако после выхода США из «ядерной сделки» Запад сам дал понять Ирану, что нормальных отношений с ним не будет.
Тут надо вспомнить историю вопроса. В 2015 году США предложили Ирану отказаться от разработки ядерного оружия, а взамен пообещали снять санкции. Из этого соглашения при Дональде Трампе США вышли. В мае 2018 года Трамп заявил на пресс-конференции:
«Я объявляю сегодня, что США выйдут из ядерной сделки с Ираном. В ближайшее время я подпишу президентский указ об обратном введении санкций против иранского режима за разработку ядерного оружия. Мы введем экономические санкции против Ирана на высочайшем уровне… Если режим не откажется от своих ядерных амбиций, его ждут более серьезные проблемы, чем когда-либо прежде».
Но недавно стало известно, что американцы снова возобновили переговоры. Они даже сняли с Ирана ограничений на $2,5 млрд. Правда, в самих Штатах утверждают, что снятие этих ограничений к «ядерной сделке» никакого отношения не имеет — это, мол, связано с освобождением в Иране американских заложников. Но доверия этим словам в мировом экспертном сообществе немного…
Как бы там ни было, участие Ирана в ШОС — мера хоть и оправданная, но для президента Раиси все же больше вынужденная. Ну а после начала специальной военной операции России на Украине интересы Ирана и остальных стран ШОС, особенно России и Китая, стали совпадать. То есть, антиамериканизм Тегерана при Ахмадинеджаде в глазах Москвы и Пекина во времена Раиси из минуса превратился в плюс.
Дивный новый мир
Что имеется сейчас?
Среди партнеров ШОС по диалогу — Азербайджан, Турция, Саудовская Аравия и Катар. В 2022 году партнерами ШОС захотели стать, помимо прочих: ОАЭ, Бахрейн и Кувейт. То есть, те государства, с которыми у Ирана были серьезные разногласия. Кроме, пожалуй, Катара, совместно с которым Иран добывает газ в Персидском заливе. Это месторождение в Катаре называют «Северное», а в Иране – «Южный Парс».
Но 21 марта этого года министр экономики и финансов Ирана Эхсан Хандузи заявил в СМИ:
«Опираясь на политику соседства, наше правительство полностью готово возобновить экономические отношения со всеми странами региона (Ближнего Востока — Д. О.) и рассматривает укрепление добрососедских отношений с ними как фактор укрепления самого региона. Такие страны, как Саудовская Аравия, будут иметь возможность экономического взаимодействия с Ираном».
Еще раньше — 10 марта — Иран и Саудовская Аравия договорились возобновить дипломатические отношения. Произошло это, что любопытно, при посредничестве Китая. Видимо, в интересах будущего вовлечения Ближнего Востока в региональные союзы с Китаем, Ближневосточному региону необходимо спокойствие. Еще один существенный нюанс: США больше не могут гарантировать Саудовской Аравии полноценную защиту. Даже несмотря на наличие 5-го флота США в Персидском заливе. Поэтому Эр-Рияду договариваться с Тегераном все же придется. Совпадение интересов Китая и Ближнего Востока наблюдается и тут. По сути, с расширением ШОС, Иран, как его член, получает возможность в какой-то мере влиять на ближневосточную повестку. Тем более что с участием Ирана существенно повысилась легитимность самой ШОС как геополитического блока.
До сих пор считалось, что Иран для Ближнего Востока — проблема, а не её решение. Теперь же Тегерану придется доказывать миру, что это — далеко не так, а арабским государствам Ближнего Востока, в свою очередь, необходимо осознать, что интеграция Ирана в регион выгоднее, чем его отторжение.
Что касается экономики, то по итогам 2022 года торговля между Россией и Китаем увеличилась до $185 млрд, а со странами ШОС — до $260 млрд. Причем во взаимных расчетах страны взяли курс на последовательную дедолларизацию и расчет в местных валютах. Президент Ирана Раиси на саммите в Нью-Дели заявил по этому поводу:
«Гегемонии Запада способствует гегемония доллара [США]. Для того чтобы создать новую экономическую систему, необходимо отказаться от него и использовать в расчетах между странами национальные валюты».
Это совпадает с позицией Китая, которую озвучил там же председатель КНР Си Цзиньпин – увеличить в рамках ШОС долю расчетов в национальных валютах.
Сказал Раиси в Нью-Дели и еще кое-что:
«Мы полагаем, что полное членство в этой важной организации обеспечит Иран условиями для коллективной безопасности, возможностями для устойчивого развития экономики, для обеспечения суверенитета в большей степени, чем это было раньше».
В этом плане наблюдатели совершенно правы: исключать из конструкции региональной безопасности одного из ключевых игроков региона — как минимум, недальновидно. Без полноценного участия Тегерана в региональных блоках, невозможно решить, к примеру, проблему террористических угроз из Афганистана, с которым у Ирана 921 километр общей границы. Иран, как и все прочие соседи Афганистана, заинтересован в спокойствии на своих границах с этой страной. Теперь логика подсказывает, что участием в ШОС Иран поможет не только себе, но и остальным союзникам в решении афганской проблемы…
Трудно сейчас сказать, каким будет членство Ирана в ШОС. Пока что можно сказать только то, что сейчас Иран вынужден драться за свое выживание всеми доступными ему средствами. Наметившееся сближение с США ни к чему не привело. Оставаться в изоляции Иран больше не может, а укреплять безопасность и экономику необходимо. Заинтересованность в Иране есть у всех стран — участниц ШОС. Поэтому для всех, кто готовил и продвигал вступление Ирана в ШОС — это успех. Но — именно тот, который нужно всячески укреплять и поддерживать.
