Конкуренция КНР и США приобретает региональные измерения. Одним из регионов китайско-американской конкуренции становится Центральная Азия. Обе стороны пытаются применять схожие подходы, придавая им черты уникальности, чтобы привлечь на свою сторону страны региона. Подробнее – в материале Ia-centr.ru.
Политическая конкуренция: КНР и США как гаранты суверенитета и регионального благополучия
Пекин и Вашингтон пытаются занять место гаранта суверенитета, территориальной целостности и развития стран Центральной Азии.
В феврале 2020 года Государственный департамент США опубликовал рамочный документ – «Стратегию для Центральной Азии на 2019–2025 годы: укрепление суверенитета и экономического процветания».
Документ позиционирует Вашингтон в качестве одного из первых, кто признал независимость центральноазиатских республик, создавая условия для обеспечения их безопасности, развития и процветания.
Декларируемыми целями региональной политики США названы поддержка и укрепление суверенитета государств Центральной Азии, сокращение террористических угроз, вовлечение стран региона в процессы обеспечения стабильности Афганистана, а также работа с республиками при проведении реформ, необходимых для привлечения инвестиций со стороны американского бизнеса. США также заинтересованы в содействии реформированию региональной сферы образования.
Стратегию Государственного департамента дополняет «Стратегия регионального сотрудничества в области развития», представленная Агентством США по международному развитию (USAID – нежелательная организация в России), цель которой состоит в «обеспечении взаимосвязанности и независимости экономически самодостаточных стран Центральной̆ Азии и их устойчивости к злонамеренному влиянию». Реализация американской региональной стратегии проходит на платформе «С5+1», о создании которой было заявлено 26 сентября 2015 года в Нью-Йорке.
Китай также подчеркивает политическую важность стран Центральной Азии. В 2013 году председатель КНР Си Цзиньпин объявил о начале реализации проекта «Экономического пояса Шелкового пути», позже стало известно о развитии китайской политики добрососедства, способствующей активизации взаимодействия при реализации совместных проектов Китая и приграничных стран. Спецификой политического вхождения Китая в Центральную Азию стало использование проектов инициативы «Пояса и Пути».
В 2015 году Китай опубликовал документ «Прекрасные перспективы и практические действия по совместному созданию “Экономического пояса шелкового пути” и “Морского Шелкового пути XXI века”», согласно которому взаимодействие Пекина со странами региона – это продолжение долгого пути, насчитывающего более 2 000 лет. В Китае, как и в США, акцентируют внимание на том, что Пекин одним из первых признал независимость республик Центральной Азии.
Среди приоритетов сотрудничества обозначены такие политические цели, как:
1. Укрепление политической координации сторон.
2. Укрепление близости между народами.
16 июля 2020 года Китай и страны Центральной Азии положили начало политическому диалогу глав МИД в формате «С+С5». Это продемонстрировало важные изменения в китайском подходе к Центральной Азии.
Во-первых, Пекин сформировал региональную китаецентричную площадку политического диалога, нивелировав ограничения, существовавшие при политическом взаимодействии КНР и стран Центральной Азии в ШОС.
Во-вторых, Китай выдвинул альтернативу американской структуре («C5+1». — Прим. Ia-centr.ru), что демонстрирует достаточные ресурсы и идейное наполнение китайского подхода к региону, способного если не перевесить, то уравновесить американскую платформу.
Развитие формата «С+С5» предполагает включение стран Центральной Азии в китайские концепции международного порядка.
В начале 2022 года КНР и страны региона заявили о строительстве «Сообщества единой судьбы», подчеркивая комплексную взаимозависимость. На третьем саммите «С+С5» было предложеносформировать механизм встреч глав государств в аналогичном формате. Первая такая встреча запланирована на май 2023 года и связана с выдвижением «грандиозного плана сотрудничества», анонсированного Пекином.
Важно обратить внимание на то, что в сентябре 2022 года председатель КНР Си Цзиньпин подчеркнул готовность Пекина выступать гарантом безопасности, поддерживая Казахстан в защите независимости, суверенитета и территориальной целостности.
Наконец, дополнительным стимулом развития политического диалога Китая и стран Центральной Азии выступает попытка обеспечить улучшение общественных взаимоотношений. Показательно, что в мае 2023 года Китай и Казахстан планируют заключить соглашение о взаимном безвизовом режиме, создавая больше возможностей для контактов между гражданами.
Таким образом, дублирование форматов и подходов требует от КНР и США выдвижения конкурентоспособных предложений, позитивно воспринимаемых странами региона.
Кроме того, обе страны стремятся перейти от формата сотрудничества в рамках ежегодных саммитов к работе постоянных межправительственных площадок.
Конкуренция в торгово-экономической сфере: укрепить позиции
Крупнейший торгово-экономический партнер США в Центральной Азии – Казахстан. В 2022 году товарооборот Соединенных Штатов и Казахстана составил 3,8 млрд долларов, или 86 % всей торговли Вашингтона со странами Центральной Азии. Узбекистан – второй крупнейший региональный торговый партнер США с долей в 7 %. Оставшиеся 7 % приходятся на Таджикистан, Киргизию и Туркменистан совокупно.
Казахстан также выступает крупнейшим региональным реципиентом американских инвестиций. Согласно статистике, приток американских прямых иностранных инвестиций (ПИИ) за три квартала 2022 года составил 5 млрд долларов, что больше, чем за аналогичный период 2021 года, на 1,9 млрд долларов, или на 59 %. Достигнутый показатель стал рекордным по сравнению с аналогичными периодами 2005–2021 годов.
В сентябре 2022 года США объявили о старте «Инициативы экономической устойчивости в Центральной Азии» (Economic Resilience in Central Asia Initiative). Цель инициативы состоит в стимулировании экономического роста стран Центральной Азии. В рамках программы США предоставили странам региона 25 млн долларов в 2022 финансовом году с целью диверсификации торговых путей, способствования притоку инвестиций и улучшения возможностей трудоустройства. Согласно планам, в регион будет дополнительно направлено 20 млн долларов в 2023 финансовом году, а также 5 млн долларов на развитие внутрирегиональных связей.
Другая программа укрепления позиций США в регионе – «Программа USAID* по торговле в Центральной Азии», декларируемыми целями которой выступают:
1. Упрощение процедур таможенного и пограничного контроля.
2. Расширение диалога между государственным и частным секторами по вопросам трансграничной торговли и привлечения инвестиций.
3. Укрепление взаимодействия между коммерческими предприятиями в регионе.
Таким образом, подход США к конкуренции в торгово-экономической сфере учитывает относительно слабые позиции Вашингтона с точки зрения товарообмена с центральноазиатскими республиками. Стремясь нивелировать данный недостаток, Соединенные Штаты делают ставку на проекты развития, направленные на улучшение условий региональной торговли.
В будущем, при успешной реализации проектов, Вашингтон рассчитывает записать успехи региона на свой политический счет и использовать для укрепления регионального влияния.
В отличие от скромного объема товарооборота США и стран Центральной Азии, Китай может похвастаться взрывным ростом товарооборота со странами региона.
По итогам 2022 года торговый оборот Китая со странами Центральной Азии превысил 70 млрд долларов, увеличившись на 40 % по сравнению с 2021 годом, или в 100 раз за 30 лет с момента установления дипломатических отношений.
Более того, объем китайских инвестиций в экономику стран Центральной Азии оценивается в 970 млн долларов.
По итогам 2022 года товарооборот между КНР и Казахстаном превысил 31 млрд долларов, увеличившись на 23,6 %. Согласно данным ГТУ КНР, китайско-киргизский товарооборот составил15,5 млрд долларов, увеличившись на 5 %. Рост объемов товарооборота между Китаем и Туркменистаном в 2022 году составил 52 %, превысив 11 млрд долларов. Китайско-узбекская взаимная торговля превысила 9 млрд долларов, увеличившись на 21,8 %. При этом на объем поставок трубопроводного газа из Узбекистана в Китай пришлось более 1 млрд долларов, что на 33,9 % больше, чем в 2021 году. Наконец, существенно вырос товарооборот между Китаем и Таджикистаном, составив по итогам 2022 года 2,6 млрд долларов с приростом в 40,4 %.
Своим успехом Китай обязан тому, что все страны Центральной Азии подключились к инициативе «Пояса и Пути». Под зонтиком китайской инициативы в странах Центральной Азии реализуютсямногочисленные проекты в сферах сельского хозяйства и энергетики, транспорта и логистики, а также других сфер экономической деятельности.
Продолжающийся украинский кризис оказывает прямое влияние на стратегию Китая по экономическому сотрудничеству со странами Центральной Азии.
В течение последних месяцев Китай и Казахстан активно развивают сотрудничество в сфере железнодорожного транспорта, что не только закладывает основу для долгосрочных связей между странами, но и облегчает создание новых логистических маршрутов в Европу, которые обходят Россию. Украинский кризис фактически создал условия для активизации развития маршрута инициативы «Пояса и Пути» из Китая через Центральную Азию и Западную Азию до Персидского залива и Средиземного моря.
Таким образом, конкуренция КНР и США в экономической сфере прежде всего нацелена на максимизацию будущих политических возможностей.
Несмотря на разницу подходов, Пекин и Вашингтон ищут механизмы, способные нивелировать экономические и логистические ограничения Центрально-Азиатского региона. Можно предположить, что наибольший успех ждёт ту стратегию, которая откроет Центральной Азии наилучший выход на мировые рынки при минимальной политической зависимости от страны, предлагающей эти механизмы.
Продолжающаяся конкуренция и место России
Разворачивающаяся в Центральной Азии конкуренция КНР и США только начинает набирать обороты. Катализаторами этой конкуренции в будущем выступят следующие факторы.
Первое — продолжение украинского кризиса повлечет за собой не только дальнейший поиск Китаем возможностей по построению альтернативных российскому маршрутов в Европу, но и активизацию США в продвижении политики по «отрыву» Центральной Азии от России. Продолжение конфликта будет способствовать сокращению возможностей Москвы нивелировать действия КНР и США, поскольку центральноазиатские республики по-прежнему опасаются столкнуться с вторичными санкциями.
Во-вторых, политическая конкуренция Пекина и Вашингтона приобретает очертания соперничества схожих политических форматов «5+1» при стремлении выступать внерегиональным гарантом и арбитром. Политическая конкуренция станет причиной активного продвижения идейного наполнения выдвинутых форматов сотрудничества двух стран с центральноазиатскими республиками. России важно не отставать от КНР и США, предлагая собственные идейные подходы к дальнейшему региональному развитию.
В-третьих, региональная конкуренция КНР и США будет включена в более широкий контекст. Можно отдельно говорить о региональных интересах Европейского союза, Японии и Южной Кореи, Ирана, Турции, Индии и арабских государств.
Конкуренция Пекина и Вашингтона может дополняться ситуативными партнерствами, способными укрепить политические и экономические возможности конкурирующих сторон.
Россия может нивелировать негативный эффект восточно-европейского кризиса, активизируя региональные взаимодействия с Китаем, Турцией, Ираном или Индией, достигая в том числе собственных региональных целей.
