Активность Турции в Центральной Азии в последние годы вызывает повышенный интерес. Анкара ведет активную политику в регионе. Каковы шансы на успешное продвижение интересов Турции в регионе и что ей может помешать? Об этом в интервью Ia-centr.ru рассказал кандидат исторических наук, научный сотрудник Института востоковедения РАН Амур Гаджиев.
– В 2022 году Турция активно сотрудничала со странами Центральной Азии: мероприятия в рамках Организации тюркских государств, проекты «мягкой силы», новые обещания инвестиций. Насколько амбиции Анкары подкреплены ресурсами?
– Нынешняя центральноазиатская политика Турции действительно характеризуется чрезмерной активностью. Поэтому вопрос наличия у Анкары соответствующих ресурсов для продолжения своих проектов закономерен.
Если рассуждать категориями «жёсткой» и «мягкой» сил, то очевидно, что исключительно турецких ресурсов может не хватить. Однако при разумном использовании всех доступных на данный момент возможностей Анкара способна достичь в Центральной Азии поставленных целей и задач.
Вопрос только в том, насколько надежными и долгосрочными являются эти самые возможности и не окажется ли так, что спустя определенное время эти возможности исчезнут в условиях изменений международной конъюнктуры. Такое уже было в конце 1990-х – начале 2000-х годов. Анкаре тогда пришлось кардинальным образом пересмотреть свою политику в Центральной Азии.
– На сайте Организации тюркских государств Северный Кипр внесен в список наблюдателей. Почему страны Центральной Азии уступили Турции и что получили взамен?
– Среди политических проблем, затронутых в ходе последнего саммита ОТГ 10 ноября 2022 года, особое внимание было приковано к проблеме Северного Кипра, сохраняющей к себе неоднозначное отношение со стороны тюркоязычных государств.
Интригу добавило то, что на фоне заявлений турецких официальных лиц о предоставлении непризнанной Турецкой Республике Северного Кипра (ТРСК) статуса наблюдателя представители Казахстана и Узбекистана сообщали о соблюдении международного права, Устава ООН и поддержке территориальной целостности государств.
При этом обращалось внимание на то, что ТРСК имеет статус наблюдателя в Организации исламского сотрудничества и Организации экономического сотрудничества, а также участвует в мероприятиях Международной организации тюркской культуры. В самаркандской декларации, принятой по итогам девятого саммита ОТГ, в п. 7 было указано, что стороны «рассматривают турецких киприотов как часть тюркского мира и приветствуют статус ТРСК в качестве наблюдателя ОТГ», который, согласно ст. 16 Нахичеванских соглашений, «может быть получен государствами, международными организациями и международными форумами».
Таким образом, стороны, подписавшие самаркандскую декларацию, фактически признали за Северным Кипром международную правосубъектность. Более того, как Вы правильно отметили, на сайте Организации тюркских государств, в разделе, посвященном странам-наблюдателям, появилась и ТРСК.
А в шапке официального аккаунта ОТГ в одной из социальных сетей появился флаг непризнанной республики. 15 ноября 2022 года генеральный секретарь ОТГ Кубанычбек Омуралиев поздравил «нового наблюдателя при ОТГ» с Днем Республики. А на следующий день президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган со всей однозначностью заявил, что вопрос о предоставлении ТРСК статуса наблюдателя в ОТГ «решен и закрыт».
Заявление президента Турции сопровождалось учениями антитеррористических сил «братских тюркских стран» в турецкой Испарте, в которых участвовали в том числе представители ТРСК. Таким образом, подходя к данной проблеме объективно, вряд ли можно сказать, что вопрос признания Северного Кипра в настоящее время является для других стран ОТГ принципиальным. Раньше этот вопрос был принципиальным для Азербайджана, но ситуация изменилась после его победы во второй карабахской войне.
– Насколько странам Центральной Азии, состоящим в военно-политических союзах с Россией и Китаем, интересен проект «Армии Турана»? Какова вероятность его реализации?
– Реальных предпосылок для возникновения «Армии Турана» в кратко- и среднесрочной перспективе нет. И это не связано с тем фактом, что некоторые страны ОТГ состоят в военных союзах с Россией и КНР.
Страны ОТГ, исходя из собственных национальных интересов, придерживаются совершенно разных подходов к проблеме обеспечения региональной безопасности. Между странами – участниками ОТГ существуют серьезные и даже непреодолимые разногласия относительно того, на какие силы опираться в данном вопросе – ОДКБ, ШОС, НАТО, вооруженные силы ОТГ и т.д.
– Насколько эффективны проекты «мягкой силы» Турции в Центральной Азии?
– Проекты «мягкой силы» Турции в Центральной Азии, безусловно, в определенной степени успешны и даже полезны. Но многие из них наталкиваются на объективные препятствия.
Во-первых, страны – члены ОТГ обладают разным экономическим весом. По размеру ВВП Турция примерно в 2,5 раза опережает остальных членов ОТГ в совокупности. А экономика, например, Киргизии во многом зависит от внешней помощи, которую главным образом оказывает Россия. С другой стороны, экономики стран ОТГ не являются взаимодополняемыми. Вряд ли Турция готова, например, к поставкам из Центральной Азии рабочей силы и сельскохозяйственной продукции. В этом плане у России и КНР гораздо больше преимуществ, чем у Турции.
Во-вторых, экономическое неравенство имеет и политические последствия. Перспектива обрести нового «старшего брата», пусть и близкого по языку, особого энтузиазма у правящих элит постсоветских стран не вызывает.
Поэтому на пути продвижения турецких интересов в Центральной Азии стоят серьезные препятствия в виде большой разницы экономических потенциалов и амбиций политических элит.
Кроме того, стержнем тюркской интеграции традиционно выступает гуманитарная составляющая, где центральным является вопрос общего языка. Как правило, необходимость его введения обосновывается ссылками на существовавшую некогда единую культурно-историческую общность.
Однако существуют определенные проблемы с переходом на латиницу. Также продолжаются споры относительно того, какой язык из ныне существующих тюркских языков является образцовым и какие грамматические конструкции – основополагающими.
– В рамках ОТГ Турция инициировала военные учения, а немного позднее подписала с Узбекистаном соглашение о военном сотрудничестве. Будет ли Анкара расширять этот тренд?
– Анкаре, безусловно, хотелось бы расширить данный тренд. Но вряд ли это возможно при существующих международных альянсах. Поэтому учения «братских тюркских стран» в их ограниченных вариациях возможны, но они не смогут перерасти в некое подобие военно-политического альянса. Это затруднено как международно-правовыми документами, так и конкретными действиями со стороны целого ряда внешних игроков – как региональных, так и глобальных.
