К столетию гибели Энвера Паши. Размышления
Главный праздник в Исламе – Ид аль-Адха, он же Иди Курбон в 1922 г., отмечался в пятницу 4 августа, то есть ровно сто лет назад. В этот день в Балджувоне погиб Энвер Паша.
Вообще, в жизни Энвера Паши 4 августа – знаковая дата. Четвертого августа 1920 г. Энвер переходит границу России. В Москве он предлагает Кремлю организовать всеобщее движение в Турции, Иране и Афганистане против капиталистических правительств, в первую очередь Англии. Однако Москва не поддержала этот план. Она предпочла умерить свой революционный пыл на Востоке и пойти на сотрудничество с буржуазными правительствами, заключив договоры с Турцией и Афганистаном. После тщетных попыток найти общую платформу с большевиками, 11 октября 1921 г. Энвер прибывает в Бухару, с тем чтобы через месяц пойти на союз с басмачами Восточной Бухары. По мысли Энвера, басмачество было частью большого движения мусульманских масс против западного (и советского) империализма. Ему не терпелось стать героем для 40 миллионов мусульман Средней Азии.
Бой в Балджувоне
Однако, давайте вернемся к роковому 4 августа 1922 г. Накануне, Энвер и его соратник Давлатманд Бий, из тюрков Балджувона и лидер повстанцев Куляба, оставив при себе 30 джигитов, отпустили остальных праздновать. В разгар праздника, сопровождавшегося бузкаши (козлодранием) неожиданно появился красный отряд, и во время завязавшегося боя Энвер и Давлатманд Бий были убиты. Рассказы о том, что произошло далее, расходятся. Есть свидетельства самих кулябцев, рассказы бухарских эмигрантов в Афганистане, протоколы допросов басмачей, армейские сводки, воспоминания современников Энвера и другие источники, которые дают разную интерпретацию события. Наиболее вероятной картиной боя состоявшегося в районе кишлака Чаган (называются также кишлаки Яп, Обидара, Сангтуда), на мой взгляд, является примерно такая.
Энвер лично участвовал в сватке и погиб в бою. В своих письмах и обращениях датированных весной-летом 1922 г. он прямо писал что готов стать шахидом (мучеником за веру) если погибнет, и гази (воином-добровольцем), если победит в бою с «неверными». В середине июля, когда красные заняли Душанбе, ему стало ясно, что дело безнадежно проиграно. Планы Энвера и его сторонников – тюркских националистов России и Бухары создать единый фронт по образцу европейской армии от Башкирии, киргизско-казахского Семиречья, Кашгара и Ферганы до границ Афганистана, провалились, даже не начавшись.
Башкирские офицеры (40 чел.), посланные башкирским националистом Заки Валиди Тоганом «инструктировать» моджахедов, были зарезаны басмачами окрестностей города Бухара как «неверные» в апреле 1922 г. Басмачи Гиссара и Куляба, как преданные эмиру племенные отряды самообороны были глухи к пантюркизму и панисламизму. Они предпочитали контролировать бухарскую аграрную периферию, заниматься сбором «налога на джихад» граничащим с террором, избегая прямых столкновений с русскими, но охотно вступая с ними в переписку требуя (или предлагая) от них покинуть Восточную Бухару. (Примерно так же вели себя талибы Афганистана в 2001-2021 гг.).
Они наотрез отказывались идти воевать за пределами своих территорий и подчиняться дисциплине, как того требовал от них генерал. Восхождение Энвера они рассматривали как посягательство на их вольницу и попытку установления внешнего доминирования. Были, без сомнения, и идейные разногласия. Ведь эмиристы, воззрения которых разделяли курбаши, не доверяли и презирали окружавших Энвера бухарских националистов-либералов, причастных, по их мнению, к падению Бухары. В Энвере они видели одетого на европейский манер, с закрученными «прусскими» усами, склонного к позерству чужака и выскочку.
Битва «наполеонов»
Если идейные моджахеды ещё сохраняли какую-то преданность командующему, то басмачи локайца Ибрагимбека так и норовили всадить нож в спину генерала. Одной из главных причин поражения Энвера явилось негативное отношение к нему Ибрагимбека. Этот упрямый лакайский вождь видимо почувствовал в Энвере такую же как и он сам, сильную личность. Не зря их обоих иностранная пресса называла «наполеонами». Наполеон – это символ человека, претендующего на исключительность и характеризующегося чрезвычайно властолюбивыми замыслами. Это человек из низов, который самостоятельно добился славы и внёс своё имя в историю.
Сто лет назад в Гиссаре, Вахше и Кулябе развернулось личное соперничество турецкого и локайского «наполеонов». В разгар восстания – на рубеже 1921 и 1922 гг., когда у контрреволюции еще были надежды на успех, локаец три месяца держал в плену Энвера. Более того, он выступил против Председателя ЦИК Бухары джадида Усмана Ходжаева, поднявшего при помощи турков мятеж против русских в Душанбе, оказав помощь Красной Армии в его разгроме в самом конце 1921 г. Да и после освобождения Паши по требованию Алим Хана и Аманулы Хана, он шел наперекор Энверу признанному моджахедами главнокомандующим, и даже вступал в открытое военное противостояние с «главнокомандующим силами ислама». Тем самым, он вольно или невольно помог Советскому командованию расправится с Пашой.
Взбешенный предательством Ибрагимбека, Энвер лихорадочно искал выхода из сложнейшей для него ситуации. О легальном возвращении в Турцию не могло быть и речи, так как еще в марте 1921 г. Национальная Ассамблея запретила ему въезд в Турцию и заключила договор о дружбе с Россией. Отчаявшись, Энвер был готов сдаться своим заклятым врагам – англичанам в Афганистане, предлагая вместе бороться против большевизма. Об этом он писал Эмиру Аманулле, умоляя того стать посредником.
Ответа не последовало, что означало, что ему не стоит вообще появляться в Афганистане. Англичане еще в марте 1921 г. пошли на торговое соглашение с Россией, и строго наказали афганцам не злить Москву, и не совать свой нос в Бухару.
Афганистан тогда был единственной страной, сочувствовавшей, и эпизодически помогавшей контрреволюционным мусульманским отрядам на протяжении периода 1920 -1922 гг. Афганцы делали это робко и непоследовательно, с оглядкой на Советскую Россию и Англию. После того, как афганцы под нажимом Лондона и Москвы отозвали свои отряды из Душанбе и Гиссара в июле 1922 г., басмачество лишилось поддержки и из Афганистана, оказавшись в глухой международной изоляции.
Военное сражение было Энвером проиграно, оставалось бороться за выживание, или пойти на верную смерть. Был вариант «спасти шкуру», то есть уйти к границе, и с помощью контрабандистов перебраться в Индию, чтобы там затеряться. Но для честолюбивого Энвера это означало бы бегство, бесславие и поражение.
Итак, 4 августа Энвер вступил в бой, зная, что ему придется погибнуть. Отряд Энвера потерпел поражение и бежал, отставив мертвых на поле боя. После налета красные забрали с собой труп некоего турецкого офицера, по ошибке приняв его за Энвера Пашу. Самого же Энвера немедля после боя таджики наскоро похоронили на кладбище кишлака Чагана, завернув в чалму, снятую с головы погибшего. Они оставили при себе некоторые документы и личные вещи турка, в том числе переписку с женой, которые позже отдали советским властям.
Пять дней спустя в Чагане появился турецкий офицер Сами Бей Кушчибаши (Салим Паша), сменивший Энвера на посту командующего. Он извлек тела, и устроил мусульманские похороны, на которых присутствовали тысячи мусульман из окрестных селений. Энвер и местный авторитет Давлатманд были похоронены на возвышении холма в районе кишлака Чаган. Это место стало мазаром, за которым ухаживали местные жители все годы Советской власти.
Камоллидин Абдуллоев, историк
Источник: радио “Озоди”
