Направления внешней политики Таджикистана существенно не меняются. В свете войны в Украине на внешнеполитическую авансцену страны выходят лишь несколько новых акторов, а традиционные стратегические игроки остаются прежними. Перспективы региональной интеграции также мрачны на фоне существующих затяжных конфликтов в регионе, – отмечает Каролина Ключевска (Бельгия) в интервью, специально для CABAR.asia.
Доктор — научный сотрудник Института международных и европейских исследований Гентского университета в Бельгии. Ее исследования сосредоточены на темах помощи в целях развития и социальной политике в Таджикистане.
Как война в Украине влияет на отношения Таджикистана с Россией? Можем ли мы ожидать, что Таджикистан дистанцируется от России, как сейчас пытаются сделать другие страны региона?
До нынешнего момента российское вторжение в Украину не стало поворотным моментом во взаимоотношениях Таджикистана и России. Чтобы понять их динамику, мы должны посмотреть на обе стороны в данном взаимодействии, учитывая, что у сторон, похоже, разные взгляды на ситуацию и разные ожидания.
В последние месяцы Таджикистан не пытался дистанцироваться от России, в отличие от Казахстана и отчасти также Узбекистана. В целом таджикские политические элиты питают особую симпатию к России, считая ее одним из сильнейших государств на международной арене. Тем не менее, Таджикистан прямо или косвенно не выражал никакой позиции по поводу войны России в Украине. Он также никак не комментировал референдумов об аннексии оккупированных Россией территорий, проведенных в сентябре этого года. Можно сказать, что Таджикистан проигнорировал данный конфликт, даже несмотря на то, что война и западные санкции против России негативно повлияли на экономику Таджикистана, во многом зависящей от России с точки зрения импорта товаров и переводов трудовых мигрантов. Позиция Таджикистана – стратегическая позиция маленькой страны, которая опирается на Россию политически и экономически, но осознает опасность этой зависимости. Таджикистан остается «пассивно» лояльным к России, потому что у него нет других вариантов. Даже если Таджикистану удастся диверсифицировать свое международное партнерство и привлечь различные формы прямых иностранных инвестиций, как это сейчас пытается сделать правительство страны, в любом случае Россия останется его реальным стратегическим партнером.
Что касается России, то в этом году она стала больше интересоваться Таджикистаном, по сравнению с предыдущими годами. В результате санкций Россия ищет новых экономических партнеров. Поэтому она заинтересовалась инвестициями в Таджикистан, например, в хлопковую отрасль. Более того, для России инвестиции в Таджикистан – это способ сохранить свою приоритетную позицию во внешней политике этой страны. По-видимому, Россия не против многовекторности внешней политики Таджикистана, но её смущает именно сотрудничество Таджикистана с западными партнерами. Россия явно хотела бы, чтобы Таджикистан был «активно» лоялен ей, Россия также знает, что лояльность Таджикистана нельзя воспринимать как должное и что поддержание этой лояльности требует постоянного финансирования. Президент Эмомали Рахмон ясно дал понять это в октябре 2022 года в своем выступлении на саммите Россия-Центральная Азия в Астане, когда попросил Россию уделять больше «внимания». Однако масштабы потенциальных российских инвестиций в Таджикистане даже несопоставимы с китайскими, особенно в условиях экономического кризиса, с которым сейчас сталкивается Россия. Иными словами, я бы срезюмировала, что отношения Таджикистана с Россией стабильны, но непросты.
В свете экономического кризиса в России таджикские трудовые мигранты по-прежнему заинтересованы в работе в этой стране, или они едут куда-то еще, например, в Европу?
Еще до того, как Россия вторглась в Украину, российская экономика была не в лучшем состоянии. После двухлетнего сокращения ВВП во время пандемии в этом году экономика РФ попала под санкции. Это, конечно, нанесло ущерб иностранным рабочим в России. В марте этого года международные организации предвидели, что в 2022 году денежные переводы, отправляемые на родину таджикскими трудовыми мигрантами, работающими в России, значительно сократятся. Всемирный банк указал на снижение на 22%, а Азиатский банк развития на 50% по сравнению с прошлым годом. Необходимо время, чтобы увидеть, насколько эти прогнозы окажутся верны.
Но, несмотря на ухудшение экономической ситуации в России, таджикские мигранты продолжают уезжать туда на заработки. Российский рынок труда в условиях кризиса по-прежнему предлагает больше возможностей, чем таджикский, который также находится в кризисе из-за своей зависимости от российской экономики. Многие таджикские граждане берут кредиты для оплаты авиаперелета в Россию, и каждый день в аэропорту Душанбе мы можем наблюдать столько же рейсов в российские города, сколько и раньше. Все самолеты полностью заполнены.
Что же касается таджикской миграции в Европу, то это новая тенденция, которая наверняка будет расти в будущем. Пока ее размеры относительно невелики по сравнению с более чем миллионом таджикских мигрантов в России. Официальные данные Управления по делам иностранцев Польши показывают, что на данный момент в Польше проживает всего около 1200 граждан Таджикистана. Многие из них учатся и не работают – по крайней мере официально. Подобных данных из Германии мне не попадалось, хотя количество граждан Таджикистана, проживающих там, вероятно, будет больше, чем в Польше. Я также слышала о некоторых таджикских мигрантах, переехавших из России в Великобританию из-за сокращения числа рабочих-мигрантов из ЕС после Брекзита (от англ. Brexit – выход Великобритании из состава Европейского союза).
Выражаясь экономическим сленгом, в Таджикистане есть «предложение», но я не уверена, есть ли большой спрос на таджикскую рабочую силу в европейских странах. Это потому, что в Европе уже есть «свои» мигранты. В частности, в западноевропейских странах существуют устоявшиеся сети рабочих-мигрантов из стран с давними, часто колониальными отношениями с Европой. В мигрантских экономиках всегда есть свободные ниши, но на данный момент, в условиях продолжающейся войны в Украине, эти ниши заполнены украинцами.
Видите ли вы возникновение новых внешнеполитических направлений в Таджикистане?
Таджикистан уже два десятилетия пытается диверсифицировать свои международные отношения. После гражданской войны и общей нестабильности 1990-х годов, в 2002 году таджикское правительство объявило о проведении внешней политики по принципу «открытых дверей». Однако раньше внимание правительства было сосредоточено на укреплении отношений с теми, кого сейчас можно назвать «традиционными» партнерами — сначала с Россией, США, странами ЕС, а затем и с Китаем. В основном это были отношения по принципу “донор-получатель”, где Таджикистан был получателем. Несколько лет назад Таджикистан начал заключать инвестиционные соглашения с Японией, Южной Кореей и Турцией. Мы видим аналогичную тенденцию в Узбекистане при Мирзиёеве, хотя Таджикистан менее активен, и эти партнеры также менее заинтересованы в Таджикистане, чем в его соседе. Таджикистан все еще больше находится в режиме получения помощи для собственного развития, чем в режиме привлечения инвестиций.
Примечательно, что совсем недавно подход Таджикистана к богатым нефтью государствам Персидского залива изменился. Таджикское правительство, которое в основном остается светским, раньше скептически относилось к принятию гуманитарной помощи или помощи в целях развития от этих стран, опасаясь их потенциального религиозного влияния на местное население. В то время единственной крупной инвестицией из стран Персидского залива было строительство большой мечети в Душанбе, финансируемое Катаром, строительство которой началось в 2011 году. В последнее время Таджикистан начал заключать различные соглашения с Катаром, Кувейтом и Саудовской Аравией, как в инвестиционной, так и в благотворительной форме. Как мне сообщили в сентябре в посольстве Катара в Душанбе, правительство Таджикистана заинтересовано в открытии юридически закрепленных и структурно оформленных каналов для организации работы трудовых мигрантов в Персидском заливе. Война в Украине и ухудшение экономической ситуации в России, негативно сказывающихся на работающих там таджикских трудовых мигрантах, только ускорили эту новую внешнеполитическую тенденцию.
В свете энергетического кризиса ЕС уже изучает новые проекты сотрудничества в области энергетики с некоторыми странами Центральной Азии (Казахстан, Узбекистан и Туркменистан). Меняются ли отношения между ЕС и Таджикистаном в чем-то?
Существенно они не меняется. У Таджикистана нет ресурсов, которые могли бы представлять интерес для ЕС в связи с текущим энергетическим кризисом, а именно нефти и газа. У него также нет большого количества другого сырья, что позволило бы ЕС диверсифицировать свои торговые потоки.
Мы также должны учитывать и то, что процесс реализации политики ЕС относительно медленен и бюрократизирован. Например, подготовка стратегии ЕС-Центральная Азия, принятой в 2019 году, заняла целых два года. Ориентировочный многолетний план, который финансирует эту стратегию, был утвержден в 2021 году и будет действовать в течение следующих шести лет. Более того, Европейский Союз – это несколько институтов ЕС и 27 государств-членов, каждое из которых имеет свой подход к Таджикистану и Центральной Азии в целом. Это означает, что пройдет несколько лет, прежде чем политика ЕС в отношении Центральной Азии сможет отражать текущие события, такие как продолжающаяся война в Украине.
Другой причиной отсутствия изменений в подходе ЕС к Таджикистану является южный сосед этой страны. В течение последних двух десятилетий ЕС рассматривал Таджикистан через призму Афганистана, что до сегодняшнего дня также остается актуальным. С точки зрения ЕС, до захвата власти талибами летом 2021 года Таджикистан должен был обезопасить Запад от потенциального распространения нестабильности, представляемой в основном как терроризм и организованная преступность. Ныне ожидается, что Таджикистан поможет обезопасить Запад от побочных эффектов захвата власти талибами, таких как массовая миграция на Запад из-за нынешнего гуманитарного кризиса в Афганистане. Таджикистан является партнером ЕС в области безопасности, и он это прекрасно понимает.
Продолжая данную тему, США по-прежнему интересуются Таджикистаном после их вывода войск из Афганистана в 2021 году?
Да, это так. Уже готовясь к выводу войск из Афганистана, США начали уделять больше внимания Таджикистану. Например, в 2020 году USAID отключил Таджикистан от своей региональной миссии USAID в Алматы и открыл полноценную двустороннюю миссию в Таджикистане. В новой стратегической программе для Таджикистана, запущенной в 2022 году, после захвата власти талибами, четко указаны риски, связанные с возвращением талибов к власти. Уже в первом абзаце этого документа говорится об «опасениях возрождения экстремизма и региональной нестабильности», то есть об основных факторах и причинах интереса США к Таджикистану.
А что насчет растущего влияния Китая в Таджикистане, начиная от проектов экономической инфраструктуры до культурной мягкой силы?
Китай является крупнейшим источником иностранных инвестиций в Таджикистане, сосредоточенным в таких секторах, как строительство, связь, сельское хозяйство и добыча полезных ископаемых. Китай также является одним из основных торговых партнеров Таджикистана. Мы можем утверждать, что Китай в целом активен на всех фронтах. Он также запустил несколько культурных инициатив в Таджикистане, в том числе предлагает бесплатные языковые курсы и многочисленные стипендии для таджикских студентов для обучения в Китае.
Думаю, что таджикские политики прекрасно понимают, что китайские инвестиции сопровождаются определенными условиями, последствия которых станут более ощутимы лишь в будущем. В этом и есть преимущество Китая перед другими партнерами, особенно западными, условия которых четко выражены с самого начала. Например, получение кредитов и инвестиционных проектов Всемирного банка (ВБ) обусловлено необходимостью предварительного проведения реформ, в основном неолиберальных. Таким образом, пока Таджикистану легко сотрудничать с китайцами. Китай не требует изменений в законодательстве, и китайские инвестиции гораздо значительнее и объемнее грантов и кредитов западных доноров. Это также и вопрос взаимного восприятия. Некоторые таджикские политики, с которыми мне довелось общаться, ценят то, что китайские партнеры более прямолинейны и не смотрят на них свысока, как это делают некоторые западные визави.
В то же время внешний государственный долг Таджикистана перед Китаем составляет 60%, или почти 2 миллиарда долларов. В 2017 году Китай предоставил грант в размере 250 миллионов долларов на возведение нового строительного комплекса парламента страны в центре Душанбе. Старое здание парламента советских времен было снесено, и сейчас продолжается строительство нового комплекса. Символично и тревожно, что в самом сердце Таджикистана можно увидеть большой лозунг «Помощь Китая для общего будущего».
Как и в других странах Центральной Азии, несмотря на некоторое восхищение экономическим прогрессом Китая, население Таджикистана склонно скептически относиться к китайскому влиянию и присутствию в стране. Аналогично и таджикские рабочие, работающие в китайских компаниях, часто жалуются на жесткий режим работы и ненормированный рабочий день. Показательно и то, что всякий раз, когда президент Рахмон говорит о необходимости изучения иностранных языков, он имеет в виду русский и английский, а вовсе не китайский. Однако многие молодые люди изучают китайский язык, потому что понимают, что знание этого языка является преимуществом на нестабильном внутреннем рынке труда.
Как насчет Ирана? В чем заключаются непростые отношения между двумя странами?
Действительно, за последние три десятилетия в отношениях Таджикистана с Ираном было несколько взлетов и падений. Иран с самого начала проявлял интерес к Таджикистану. Иран был первым государством, признавшим независимость Таджикистана от Советского Союза. Кроме того, ИРИ была первой страной, открывшей свое посольство в Душанбе в 1992 году. Эти две страны имеют много общего, но также и существенные различия. Например, таджикский и персидский — это две разновидности одного и того же языка. При этом иранцы преимущественно шииты, а таджики – сунниты. Что еще более важно, Иран является исламской республикой, где управление основано на официальном толковании шариата. Таджикское же правительство светское и, я бы даже сказала, питающее антипатию по отношению к религиозным формам правления.
В знак солидарности Иран частично профинансировал и построил 5-километровый туннель Истиклол на автомагистрали, соединяющей Душанбе и Худжанд. Его открыли в 2006 году, но до 2017 года были значительные проблемы с тротуаром, канализацией, вентиляцией и освещением. Тот, кто когда-либо проезжал через этот туннель, помнит полную темноту, плещущиеся вокруг реки воды и кромешный смог. Я неспроста упоминаю этот туннель, потому что мы можем рассматривать его как метафору таджикско-иранских отношений. Они необходимы, как и эта дорога, но разорваны чередой событий.
Например, во время гражданской войны в Таджикистане Иран принимал у себя представителей Объединенной таджикской оппозиции, что таджикское правительство не особо позитивно оценило. Еще одно важное событие касается ареста иранского олигарха Бабака Занджани иранской полицией в 2013 году. Правительство Ирана обвинило Занджани в отмывании денег и заявило, что бизнесмен хранит несколько миллиардов долларов в Таджикистане, но представители Национального банка Таджикистана это опровергли и отказались передать активы, требуемые Ираном. В 2016 году, в свою очередь, Верховный лидер Ирана Али Хомейни принял разыскиваемого в Таджикистане лидера таджикской оппозиции. В ответ таджикское правительство направило Ирану ноту протеста.
После почти десятилетнего перерыва в отношениях в этом году мы наблюдаем возобновление дипломатических отношений между двумя странами, пока только посредством дипломатических визитов на высоком уровне. Это в очередной раз говорит о том, что Таджикистан сейчас активно расширяет свою международную сеть “про запас”. И следует данное обстоятельство рассматривать через призму войны России в Украине.
А как же Турция? После недавнего саммита Организации тюркских государств 2022 года в Самарканде Турция активизирует сотрудничество с некоторыми странами региона. Таджикистан в повестке дня Турции?
Саммит 2022 года в Самарканде прошел под лозунгом «Новая эра тюркской цивилизации»; и действительно, Организация тюркских государств ориентируется на тюркоязычные страны. Таджикистан же причисляет себя к персидской культуре и не является ни членом, ни наблюдателем в этой организации.
В Таджикистане всегда существовал страх перед культурным пантюркизмом. В то же время между двумя странами существует много культурного сходства, и это то, на что в ходе моего исследования мне неоднократно указывали как таджикские элиты, так и представители посольства Турции в Душанбе. Таким образом, с момента обретения независимости Таджикистан развил небольшое, но стабильное сотрудничество с Турцией, и было заключено более 40 соглашений в различных областях, от сельского хозяйства до образования. Турецкое агентство по сотрудничеству и координации (ТИКА) действует в Таджикистане с 1992 года, предлагая техническую помощь в области здравоохранения и образования. Например, ТИКА отремонтировало несколько медицинских учреждений и классных комнат в Таджикистане. Хотя это и небольшие проекты, они все же сигнализируют о том, что Турция с симпатией относится к таджикскому народу. В данное время Турция готова инвестировать в производство хлопка в Таджикистане, опираясь на свой собственный опыт в текстильном секторе. Это означает, что Таджикистан находится в повестке дня Турции, равно как и Турция важна для Таджикистана, хотя и не находится на приоритетном уровне.
Центральная Азия разделена множеством сложных и нерешенных вопросов, и пока попытки региональной интеграции не увенчались успехом. Тем не менее, саммит глав центральноазиатских государств в этом году показал некоторый умеренный прогресс. Что вы думаете о перспективах регионального «сближения» и о разработке региональной единой повестки по отношению к внешним партнерам?
Последняя встреча глав государств Центральной Азии на берегу Иссык-Куля в июле 2022 года носила консультативный характер. Эта деталь, на мой взгляд, исчерпывающе говорит о характере и перспективах центральногоазиатского регионализма. Такой консультативный регионализм служит для обмена информацией и основан на принципе невмешательства. Следовательно, для него также характерно скорее антипатийное отношение к совместным декларациям и связывающим обязательствам. Могли ли мы ожидать чего-то другого, учитывая постоянную напряженность в регионе, например в виде столкновений на таджикско-кыргызской границе?
Государства Центральной Азии имеют схожие устремления и имеют много общих проблем, что создает впечатление единой региональной повестки. Например, все они пытаются диверсифицировать торговые отношения. Они также пытаются позиционировать себя в отношении вторжения в Украину таким образом, чтобы не спровоцировать Россию. Но они также разделяют определенные склонности во внутренней и внешней политике, такие как принцип суверенитета, когда национальные интересы стоят на первом месте, и желание взаимодействовать друг с другом и с внешними партнерами на двусторонней, а не на многосторонней основе. Именно эти общие черты делают невозможной региональную интеграцию.
