Современные проблемы в международной повестке дня носят крайне серьезный характер, так как возникают на фоне грандиозной трансформации международной системы.
Главный системный вызов в рамках складывающегося миропорядка – становление новой конфигурации и баланса сил на глобальном и региональных уровнях.
Новая система формируется как полицентрическая, данная историческая «перезагрузка» в контексте многовекторной дипломатии является благоприятным трендом для Республики Казахстан.
На обозримую перспективу речь идет о придании устойчивости, фундаментальному и долговременному характеру полицентричности международной жизни, а в более отдаленном плане – необратимости.
Вместе с тем полицентризм – это отнюдь не синоним гармонии на мировой арене. Cо временем придется все в большей мере учитывать, что полицентричная система международных отношений тоже иерархична и борьба за место в этой новой иерархии будет нарастать во всех сферах – экономической, научно-технологической, культурно-идеологической, военно-политической.
В российско-белорусском экспертном сообществе активизировалась дискуссии о концептуальных основах и практике многовекторной внешней политики Казахстана, отмечается что «Многовекторность усиливает внутреннюю турбулентность в государстве» и указывается, что Казахстан сам себя искусственно загоняет в положение, при котором север страны будет тяготеть к России, Восток к Китаю, а правительство – к Западу.
Между тем за 30 лет многовекторная политика принесла свои плоды, у казахстанцев появилась и закрепилась уверенность в данном внешнеполитическом курсе. В будущем односторонняя смена многовекторной политики, либо приоритетность одного государства – чревата большими трудностями. Потому что этим, скорее всего, будет недоволен сам народ.
Международная система постепенно становится все более многоплановой, вариативной и лабильной, что исключает возможность патовой ситуации при проведении прагматичной внешней политики.
НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Растущее противоречие между США, КНР и России усиливает неустойчивость нынешнего миропорядка, делая события всё менее предсказуемыми. Формируется четкое представление направления векторов на ближайшую перспективу: Китай вверх (+), Россия – вниз (-) и относительное ослабление позиций США (-/+).
Однако роль США в мировой экономике, финансах, торговле, науке, информатике будет оставаться уникальной на достаточно длительное время. По размерам и качеству своего военного потенциала США не имеют себе равных в мире (за исключением российского ресурса в области стратегических ядерных сил).
Россия превращается в проблемную страну, используя военное преимущество перед соседями для запугивания и доминирования, продолжающимся военной кампанией с целью установления контроля над Украиной. Они начнут поддерживать националистические настроения, становясь более напористыми в отношениях с ближним зарубежьем, если столкнутся с критичным ростом общественного недовольства из-за падения качества жизни и ухудшения экономических перспектив.
Текущее опережающее развитие Китая уже не вызывает сомнении у экспертного большинства. В тоже время китайские эксперты делают упор на том, что Китаю потребуются десятилетия, чтобы догнать США. Основной тезис сводится к тому, что к 2030 году Китай не сможет на равных конкурировать с Соединенными Штатами.
Весьма широко распространено представление об общем тренде ослабления Запада, который иногда рассматривается как чуть ли не самое фундаментальное изменение миропорядка за прошедшие пять столетий. Вне зависимости от статистических подтверждений этого тезиса, интерпретация данного феномена в информационном поле зачастую явно преувеличивает его масштабы и возможные последствия.
В новой глобальной среде, где сотрудничество заменило соперничество крупнейших мировых держав, многие обеспокоены «будущей хаотичностью мировой системы, которая больше не сможет основываться на правилах, но будет основана на интересах».
ЧТО ОЖИДАЕТ КИТАЙ ОТ С5+1
Cохранение Центральной Азии в качестве стабильного стратегического тыла Китая – важный аспект глобальной стратегии и геополитики Пекина. Китай является ведущим внешнеторговым партнером стран ЦА, сменяя в этом статусе Россию.
Геостратегически, Центральная Азия в китайском восприятии в большей степени воспринималась как «безопасный тыл», «варварская сырьевая и торговая периферия».
Первые два десятилетия после краха Советского Союза Китай проводил в регионе достаточно осторожную политику, направленную на решение вопросов безопасности, урегулирование пограничных противоречий и развитие торговых связей. Однако после 2010 гг. роль Китая в Центральной Азии серьезно трансформировалась.
Бурный рост экономики в начале XXI века усилил потребности Китая в ресурсах, в рынках сбыта собственных товаров, расширил возможности экономического проникновения Пекина и создал предпосылки для усиления политического влияния в Центральной Азии.
Сегодня Центральная Азия – это внешние территории. Их тоже желательно контролировать и подчинять себе экономически. Но контроль над которыми не является критическим. Они скорее важны для обеспечения путей в Европу в рамках ОПОП и инвестиции в первую очередь в самих себя, а странам-получателям оставляя прибыль по остаточному принципу.
Интересно, что традиционный для китайской дипломатии двусторонний формат в отношении государств Центральной Азии сегодня постепенно трансформируется в многосторонний, где данное пространство рассматривается как целостная конструкция взаимосвязанного и востребованного китайской экономикой регионального рынка. Так как рынку Китая только общий, интегрированный региональный рынок Центральной Азии может представлять хоть какой-то прагматичный интерес.
Китаю, коллективный формат позволяет, с одной стороны, координировать действия, чтобы избежать ненужной конкуренции друг с другом. С другой стороны, позволяет чувствовать странам ЦА себя более уверенно в разговоре с мировым экономическим гигантом, незримо опираясь на плечо соседа близких размеров и потребностей.
Важно, чтобы в таком диалоге не было других «больших гигантов», иначе это мгновенно превращается в суперглобальную площадку, где «великие державы» начинают обсуждать судьбы всего мира и локальные вопросы Центральной Азии просто отходят на второй план. Такая судьба постигла ШОС, где Китай, Россия и Индия настолько расширили географию организации, что обсуждать в ней небольшие тактические вопросы только по Центральной Азии более не представляется возможным.
Китай также заинтересован в многостороннем диалоге. Подобная форма дипломатических взаимоотношений была апробирована Пекином в сложном для него регионе Юго-Восточной Азии со странами АСЕАН. И данная конструкция принесла выгоды обеим сторонам.
Ряд стран АСЕАН имеют сложнейшие территориальные споры с Китаем в Южно-Китайском море, однако многосторонний формат с выработанными механизмами взаимодействия позволил разделить корзины «проблем» и «выгод», тем самым смягчая противоречия и добиваясь успехов в экономическом сотрудничестве.
Для Китая этот формат позволил сгладить настороженность стран АСЕАН, опасавшихся вести полномасштабные отношения с Китаем из-за несоразмерности весовых категорий. То есть были опасения не просчитать риски и попасть под влияние, а также вызвать раздражение соседей и других геополитических сил. Тогда как в коллективном варианте опасения малых и средних стран были сняты, что позволило Китаю войти в этот важный для него регион, успешно работая по многим проектам в рамках АСЕАН+1, либо снимая напряженность в переговорах за счет большого количества участников.
Поэтому Китай пытается предложить различным странам выгодные форматы сотрудничества показывая чей формат более выгоден регионам, тем самым уменьшая количество союзников Вашингтона в «антикитайском походе».
Главным вопросом во вхождении Китая в регион ЦА и предложении им новых форматов является Россия, как традиционная геополитическая сила на постсоветском пространстве.
Для России формат С5+ также выгоден, так как позволяет ей быть уверенной в том, что страны ЦА не будут иметь дело с партнером во много крат превышающим их собственную мощь поодиночке. Еще Россия заинтересована в стабильности Центральной Азии, с учетом огромной границы и больших людских потоков, которые передвигаются из региона в Россию и обратно.
Таким образом, С5+1 становится интересным механизмом консолидации региона и удобным инструментом взаимодействия с внешним миром. Сегодня эта схема уже успешно действует с США и Китаем, но на очереди и другие серьезные игроки. К примеру, Индия, Европейский союз, Япония или крупные арабские страны, что дало бы возможность сделать С5+1 универсальным инструментом, позволяющим Казахстану и всем другим центральноазиатским странам более эффективно отстаивать свои интересы во внешнем мире.
ИСХОД РОССИИ К ВОСТОКУ – ВЫНУЖДЕННАЯ МЕРА?
В рамках большого Евразийского континента Россия всегда находилась в дилемме: «Россия-Азия» либо «Россия-Европа» и эта дилемма, к сожалению, не решалась годами. Говоря о ближнем круге восточного вектора, который обозначен в концепции внешней политики РФ как «зоны интересов», необходимо учесть, что на момент распада СССР в 1991 году, все страны ЦА были заинтересованы в восточном векторе развития России, но Россия по какой-то причине изначально игнорировала восточный вектор и разговоры шли о союзе двух государств – России и Беларуси, то есть о славянском блоке.
С данного периода мы наблюдаем постоянное запаздывание России в инициативах «восточного вектора». В 1994 году была обозначена Евразийская идея, но процесс интеграции застопорился вплоть до 2009 года и временной промежуток между этими годами упущен, а наверстывание упущенного всегда требует двойных или даже тройных усилий. В рамках евразийской интеграции наблюдаются внутренняя непреднамеренная конфронтация и блоковость, хотя этого не должно было быть. Особо отметим, изначальная концепция развития Евразийского союза была основана на предложенных позициях России и Беларуси, выраженных в ходе двухсторонних договоренностей, без трехстороннего обсуждения и согласования с Казахстаном. При этом, именно Казахстан был заинтересован во включении Кыргызстана в состав ЕАЭС для создания паритета Россия-Беларусь и Казахстан-Кыргызстан, но вместо этого Россия пролоббировала включение в состав Евразийский союз Армении. В связи со всем этим, сейчас с позиции Казахстана «исход России к Востоку» воспринимается не как историческая неизбежность, а как вынужденная мера.
Ключевым моментом является тот факт, что вынужденный характер поворота на Восток снижает позиции России, потому что даже если теперь она выступит с конкретными предложениями, у остальных партнеров по Евразийской интеграции в нынешней ситуации будет более выигрышная позиция, то есть эти страны будут ставить вопросы, которые интересуют их больше, чем Россию. Форсирование российского «поворота на Восток» вызывает у стран Евразийского союза категоричную критику, так как внутренняя политическая элита и общество этих стран изначально настроены на последовательную политику и эволюционный путь интеграции. Важно учитывать «определенную обоснованную озабоченность» у восточных государств ЕАЭС в связи с продолжающимся военным конфликтом России с Украиной.
На фоне внешней ситуации, большое внимание необходимо уделять внутренним процессам всех стран участниц интеграционного объединения, так как ряд стран уже стали на путь демократизации, также нужно понимать, что суверенитет стран ЕАЭС в сфере внешней политики не должен быть передан наднациональным институтам либо структурам.
За прошедший 30 летний период ситуация кардинально изменилась. Для наглядности можно рассмотреть позицию Казахстана по его «ранее проигнорированному» предложению создать штаб-квартиру структур ЕАЭС не только в Минске и Москве, но и в Астане. Теперь же, даже в случае согласия Беларуси и России исполнить предложение Казахстана по штаб-квартире, уже сам Казахстан будет долго принимать решение по поводу своего же предложения. В дальнейшем, нужно обращать больше внимания на аспекты, связанные с восприятием Россией стран ЦА в качестве равноправных партнеров.
Исходя из этого, отвечая на вопрос «готов ли Восток принять современную Россию», можно констатировать что в ближайшей перспективе не должно идти речи о том, что Россия станет изгоем в Центральной Азии и во всей мировой системе, ведь такую большую точку Евразийского пространства нельзя игнорировать, но на данный момент, в определенных вопросах, Россия для восточных стран будет «нежеланным партнером».
Россия, сама того не желая, создала новые стечения обстоятельств и новые возможности для стран Центральной Азии, и это нужно принимать во внимание для развития интеграции с Россией или без нее.
ВНЕШНЯЯ ТУРБУЛЕНТНОСТЬ – ВНУТРЕННЯЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ
Сейчас в Казахстане с приходом К.К. Токаева, после январских событий начались колоссальные политические преобразования, которые меняют всю политическую архитектуру. У К. Токаева имеется возможность осуществить свою историческую миссию по перестройке Казахстана. От «Акорды» мы наблюдаем последовательные большие сигналы политическим силам, которые сейчас в Казахстане имеются, что к объявленным реформам никаких преград не должно быть. Это уже осознанный выбор, и заявленные реформы по построению «Нового и справедливого Казахстана» нужно осуществить в краткие сроки, чтобы они уже стали действующими на последующие годы.
У Казахстана была фора в 30 лет для осуществления реформ по достижению демократии. Но они не обрели какой-то конкретный облик. Сейчас у страны имеется новый исторический шанс, чтобы провести политические и, что важно, социально-экономические реформы, которые в будущем полностью изменят облик Казахстана и архитектуру общества.
В казахстанском обществе высказывается такое мнение, что якобы реформы носят декоративный характер. Но объявленные меры носят конкретный характер и обозначены механизмы реализации. Здесь именно казахстанскому обществу важно проследить, как это будет реализовано.
Завершающим этапом по перестройке и обновлению государственной системы является предстоящие выборы в Мажилис Парламента РК и маслихаты всех уровней.
Новый этап партийного строительства является одним из ключевых направлений политических реформ, ранее заявленных президентом РК. Для достижения данной цели был значительно упрощен порядок регистрации политических партий, снижен минимальный порог для прохождения в парламент. Наряду с этим, имеется ряд накопленных проблемных вопросов. За годы после обретения независимости не одна партия не обрела внятной идентификации и сильного ядерного электората, большинство из них обладают репутацией искусственно созданных и поддерживаемых для имитации политического плюрализма.
Существующий в нынешнем Казахстане запрос общества на новые лица и политические силы повышает шансы набора достаточного процента голосов новыми партиями.
Большим вопросом является способность партии по повышению интереса избирателей к электоральному процессу, стимулированию явки и роста активности граждан. Так как по последним открытым социологическим замерам уровень доверия населением партиям находятся на последнем месте после Президента, Нац.банка, правительства и акиматов.
Казахстанское общество испытало сильное потрясение от январских событий, войны в Украине и последовавшего экономического кризиса и инфляции. Очевидно, что граждане не были готовы к таким происшествиям.
Однако, большинство граждан Казахстана сохраняет позитивный настрой и оказывает значительную поддержку текущим политическим, социально-экономическим реформам, которая вместе с тем, имеет тенденцию к снижению.
Главная дилемма сможет ли действующий глава государства К. Токаев за один президентский срок осуществить трансформацию страны, либо вновь в новом Казахстане мы будем видеть слишком много признаков старого.
Риззат Елюбаев,
эксперт НАО «Казахстанский институт общественного развития»